— Да. Во-первых, он всегда все ухитряется знать заранее. Во-вторых, он такой человек, которого лучше заинтриговать раньше остальных возможных покупателей, чтобы разжечь. Не знаю, как это объяснить поточнее… Есть и в-третьих: заинтригуешь Лабанина, он, в свою очередь, ни за что не утерпит и заинтригует еще парочку-тройку полезных и нужных людей.

— Иными словами, о том, что готовится новая выставка, на самом деле могло знать больше народу, чем кажется на первый взгляд?

— Да, но ненамного больше, — уверенно покачала головой Лена. — Конечно, если иметь в виду любителей живописи… Я думаю, если вы у него спросите, Семен Семеныч вам сам скажет, с кем поделился новостью. Ну а кому там похвастались сами авторы заранее, можно узнать у них.

— Таким образом, если учесть рекламу, публикуемую за месяц, число знавших о банкете заранее и потому сумевших к нему подготовиться, возрастает в геометрической прогрессии, — усмехнулся Турецкий. — Но нас из всей упомянутой массы интересуют исключительно гости. Остальные бизнесмены могли знать?

— Наверняка мне известно только насчет Вали Сумко: он знал… И относительно Карякина, который, напротив, узнал о выставке только из приглашения… Про остальных ничего сказать не могу… Кстати, рекламу в этот раз Люда не давала, только афишу вывесила у входа в «Приму», по-моему, за неделю.

— Почему?

— Авторы, если вы обратили внимание, совсем молодые: одному двадцать три, второму — на год больше… Люда хотела вначале посмотреть на реакцию, если так можно выразиться, «знатоков». Ну и, если повезет, парочку картин продать… В этом отношении, — Лена печально улыбнулась, — ей неожиданно повезло, несколько картин купили, причем одну из них Семен Семенович…

— А Сергей Павлович тоже намеревался что-то приобрести? — Вопрос Турецкий задал с самым невинным видом, намереваясь вслед за этим задать следующий, более важный, о взаимоотношениях между подругой Елены Николаевны, ее мужем и ею…

Но Кожевникова в очередной раз облегчила ему задачу:

— Сережа в живописи разбирался еле-еле, картины у Люды, если такая возможность имелась, покупала на самом деле я… Сергей вообще не любил там бывать. Ни на открытии выставок, ни просто так…

— Почему?

Лена еле заметно улыбнулась и покачала головой:

— Александр Борисович, вы ведь наверняка уже говорили с Людмилой, а значит, отлично знаете почему… Кажется, едва ли не первое, что она делает, знакомясь с новыми людьми, дает всем подряд понять, какая именно особенность отличает ее от большинства женщин…

— Да, я в курсе, — вынужден был признаться Саша. — А также в курсе, что Сергею Павловичу это не нравилось.

— Если вы полагаете, что он… ревновал, то заблуждаетесь, — сухо заметила Лена. — Ему не нужно было ничего подозревать, он твердо знал, что у меня с Людмилой другие отношения, знал, что мы дружим с детства. Дело всего лишь в том, что Сергей в принципе придерживался на этот счет других взглядов.

— А вы? — прямо спросил Турецкий.

— А что — я? — Она вновь слегка покраснела. — У меня, как вы понимаете, совершенно нормальная ориентация… Если говорить о моем отношении к Людмиле в этой связи… Видите ли, я, в отличие от Сережи, знаю, можно сказать, изнутри, какая была трагедия для самой Людмилы, когда она все это про себя окончательно поняла… Ей тогда было всего пятнадцать… В общем, она влюбилась в одну нашу учительницу и жутко страдала, все происходило на моих глазах. Кому еще она могла тогда довериться?.. Это потом уже, спустя годы, все устоялось, а тогда она едва не наложила на себя руки.

— Судя по всему, вы с тех пор вообще предпочитаете не иметь своего мнения по данному вопросу? — догадался Саша.

— Вы абсолютно правы, — кивнула Елена. — Я стараюсь никого не судить и не осуждать… Тем более ее. К тому же от Людки за эти годы знаете сколько людей отвернулось? В том числе ее отец, когда узнал! У них и сейчас весьма натянутые отношения.

— Вероятно, неприязнь между ближайшей подругой и мужем вас часто огорчала? — безразличным тоном поинтересовался Саша. И вновь недооценил проницательность Кожевниковой.

— Если вы предполагаете, что Сергея могла отравить Людмила из какой-то мифической ревности, это просто-напросто большое и вредное для поиска истины заблуждение! — отрезала она. — Конечно, радости особой их взаимоотношения мне не доставляли. Но и огорчение — сказано слишком сильно! Слава богу, виделись они крайне редко, при этом оба — люди достаточно хорошо воспитанные и выдержанные… Лично я считаю, что вопрос исчерпан.

— Ну что ж, Елена Николаевна, — Турецкий выключил диктофон. — На сегодня, пожалуй, и у меня все… Если что-то понадобится уточнить, ваш основной следователь — Валерий Александрович Померанцев. Возможно, он предпочтет пригласить вас к нам, но в любом случае свяжется с вами предварительно по телефону…

Директор театра, в котором Крутицкая числилась примой, оказался маленьким, кругленьким и, вдобавок ко всему, перепуганным человечком с аккуратной лысиной, начинавшейся ото лба, и кудрявым венчиком остатков волос сзади. Перепуган он был, как решила Галочка Романова, в принципе, по жизни. А ее визит в этом смысле привычное состояние Кирилла Кирилловича Пазова разве что усугубил. Хотя никакой причины для волнений лично у него не просматривалось, возможно, такова была реакция директора на представителей органов вообще.