— Чем же я заслужил такое, радость моя? Если я чем-то провинился, то заранее прошу простить меня, бо содеяно сие было не по злому умыслу, а токмо по неосторожности.

— Очень смешно, — фыркнула жена. — Ты что, и правда не понимаешь, за что я тебя так назвала?

Турецкий принялся ускоренно перебирать в голове варианты возможной своей вины. Однако в голову ничего не приходило. «Наверняка я забыл о какой-то чрезвычайно памятной дате», — подумал Александр Борисович. Он бы вспомнил, но Ирина не дала ему додумать мысль до конца.

— Ты так и не вспомнил? — грозно спросила она, и глаза ее потемнели так, что на какое-то мгновение Турецкому стало действительно страшно.

Александр Борисович решил смухлевать.

— Вот черт! — громко воскликнул он и хлопнул себя ладонью по лбу. — Болван я, болван! Как же я мог об этом забыть?

Ирина подозрительно сощурилась:

— И о чем же ты забыл?

— Как это о чем? — возмущенно отозвался Турецкий. — И ты еще спрашиваешь?! Да про это я должен был помнить в первую очередь. Я мог забыть побриться, надеть свежую рубашку, позавтракать, наконец! Но об этом… — Турецкий покачал головой. — Об этом — ни за что.

Некоторое время Ирина пристально на него смотрела, потом вздохнула и тихо сказала:

— О, Господи, Турецкий. Какой же ты подлец.

И больше она с ним не разговаривала. Турецкий так и не понял, в чем он провинился и о какой важной дате забыл на этот раз.

Задремать ему удалось лишь под утро. Два часа утреннего сна не принесли отдохновения. Унять грохотавший в голове молот не помогли даже две чашки крепкого кофе, выпитые одна за другой. Третья тоже не приносила результата. Лишь сердце стало биться сильнее, а в воспаленных веках появилось неприятное жжение. Однако Турецкий не сдавался.

Прочитанные листы, испещренные красным маркером, Александр Борисович откладывал на край стола, чтобы позже вернуться к ним и обдумать, если, конечно, они того заслуживали.

ОТЧЕТ № 8.

21 ч. 03 мин.

Объект вошел во второй подъезд жилого пятиэтажного дома по адресу 4-я ул. Марьиной Рощи, 9/11

РАСШИФРОВКА.

(Звонок. Еще один звонок. Покашливание. Скрип открываемой двери.)

Неизвестный. О, какие люди! Здорово, приятель!

Гатиев . Здравствуй, Иван.

Неизвестный. Проходи, проходи.

(Шорохи.)

Неизвестный. Давненько ты не приходил. Что, не было желания расслабиться?

Гатиев . Я не напрягался.

Неизвестный. Как скажешь. Чай, кофе, коньяк?

Гатиев. Нет. Ничего не хочу. Где Стелла?

Неизвестный. Да здесь, здесь твоя Стелла. Ждет уже. Лавэ на выходе, как всегда. Успеха!

(Звук шагов и скрип отпираемой двери.)

Гатиев. Здравствуй, золотко!

Неизвестная. Здравствуй, Русланчик! Здравствуй, дорогой! Дай я тебя поцелую!

(Шорохи.)

Неизвестная. Фу, какой ты колючий.

Гатиев. Зачем так говоришь, а? Сегодня утром брился. Вот, даже порезался.

Неизвестная. У ты бедненький… (неразб.) Ты так быстро зарастаешь, что тебе нужно бриться два раза в день. Хотя ты мне и таким нравишься.

Гатиев. Нравлюсь, говоришь? Ха. Может, мне вообще бороду отпустить?

Неизвестная. Нет, зайчик, борода тебе не пойдет. С бородой ты будешь похож на горца.

(Шорохи.)

Гатиев. Что плохого в горцах?

Неизвестная. А что в них хорошего?

Гатиев. Горцы свободны и независимы.

Неизвестная. Животные тоже свободны и независимы. А эти твои горцы — дикари, носятся по своим горам, как горные козлы…

Гатиев. Ты кого козлом назвала, сука?

(Шорохи. Женский крик.)

Неизвестная. Сволочь черномазая! Ты чего это руки распускаешь, а? Я тебе покажу, как девчонок бить! Иван! Иван!

(Шум открываемой двери. Шаги.)

Гатиев. Стой, где стоишь, Иван!

Неизвестный. Убери железку.

Гатиев. Я сказал: стой, где стоишь.

(Шорохи.)

Неизвестный. Все — стою, стою. И что дальше? Убьешь меня, что ли? Из-за шлюхи?