— Я метался и сомневался, но потом из замка Гравр прилетел голубь, принес сообщение, что Эльза исчезла. Вечером Амели сама приехала в мой столичный особняк, — вздохнул Мирош. — Сказала, что время для выбора иссякло. Что сюда, в Фирб, я еще могу успеть. Прочее утрачено.

— Ты сразу ей поверил?

— У нее удивительная способность убеждать и особенная природная сила, — грустно кивнул принц. — К тому же мы если и не приятельствовали, то по-своему симпатизировали друг другу. Да что там… Я не ребенок. Знал и свою вину перед тобой, и неизбежность расплаты за то, что обманул Эльзу. Амели лишь помогла выбрать путь. Я мог поехать в Гравр и там долго и бесполезно страдать на пустом берегу. Пережидать до весны, пока снег прекратится и дороги станут пригодными для движения. Или я мог сделать над собой усилие, признать утрату и спасать тебя, пока еще не было поздно.

— Мы поедем в замок Гравр, как только я поправлюсь, — решительно предложила Лидия. — Я тебя одного не отпущу к морю, страдать и смотреть на волны.

— Не отпускай, — мягко согласился принц, целуя ладонь жены. — Ты не море. Однако в твоих глазах живет нечто загадочное. Гораздо более спокойное и мирное, чем штормы синих очей Эльзы. Мне с тобой легко.

— Это озеро, — кивнула Лидия. — Летом съездим в Даргмир, и я тебе покажу мое озеро. Расскажу сказку. Говорят, оно бездонное и в незапамятные времена в нем жила русалка.

Мирош бережно обнял жену, потерся щекой об ее волнистые светлые волосы. И подумал: для него озеро серо-голубых глаз Лидии — это именно то, что надо. Чистое, прозрачное, понятное. Умеющее прощать и не таящее чуждости. Во второй раз он не позволит себе разрушить возможность счастья. Не будет в его доме темных и опасных тайн.

— Наши дети вырастут и не повторят ошибок своих слишком уж умных родителей, — пообещал принц. — Я не вижу больше смысла ставить личную честь и порядочность ниже интересов политики или соблазнов быстрого торгового успеха.

— У нас есть бабушка Ната, — подмигнула ему Лидия. — Хорошо бы родился мальчик, Натэлла знает слишком много непонятных мне слов, неподобающих княжескому званию. Зато она не сомневается и выбирает сердцем, когда решается главное. И я обещаю: каждый день буду просить богов сберечь твою Эльзу и послать ей навстречу хороших людей. Я, конечно, не повелеваю штормами. Но буду очень стараться. И меня обязательно услышат.

— Амели тоже сказала, что с Эльзой все будет хорошо, — успокоил себя Мирош. — Знаешь, я порой думаю, никакая она не Амели. И происходит не из Тэль-Розов… Слишком смуглая, тонкая и легкая. Настоящая оримэо, жительница Запретных островов. Это обнадеживает.

Холода в эту зиму держались злее обычного во всем Дэлькосте. Соседний Нагрок, по слухам, закрыл все порты, суда вмерзали в лед, а люди едва успевали справляться со снегом, заваливающим дома по самые крыши, мешающим выйти на улицу. Жители Лозильо едва ли не с ужасом укутывали старые виноградные лозы, уже не надеясь их спасти…

Люди мерзли, болели и ждали прихода весны как избавления. Обсуждали одни и те же важные темы, собирая по берегу обломки досок или разыскивая хворост в королевском лесу. Тэль-Мары и Тэль-Розы в своих землях пошли на послабление и допустили вырубку сухих деревьев, отмеченных лесниками или егерями. Тэль-Ниты и вовсе показали себя людьми достойным и жалостливыми, приказали вывозить поваленные стволы к окраине поселений, отрядив для важного дела свою стражу и обеспечив лошадьми. А вот король ничуть не пожалел своих подданных, в его лесах по-прежнему можно лишь нагребать хворост. И если злющие лесничие заметят хоть с малым стволиком в связке, даже и гнилым, будут безжалостно пороть, а после взыщут немалые деньги… Из всех князей одни Тэль-Дарги ничего особенного не изобрели и не предложили, да и избытка холодов горцы и равнинники Даргмира не заметили: у них, по слухам, студено во всякую зиму и дрова — дело обычное. Хотя малые соседи князей, де Бирны, вроде бы вздумали обогатиться в зиму и повырубили для продажи на побережье сосняк, и какой был скандал — трудно даже высказать, лес-то корабельный, мыслимо ли такой пустить на дрова?

Тепло — холодно, огонь — снег, мерзнем — греемся… Авэи ехала из столицы на перекладных, медленно и трудно пробираясь по занесенным, иной раз не различимым в сугробах дорогам. Она дремала в маленьких крытых санках, почти не выглядывая в синий день или серый перламутровый вечер. Отдыхала.

Шесть лет отданы азарту смены имени, погони за сведениями, ловле намеков и вбросу сплетен. Шесть лет! Она в первый раз увидела берег весной и нырнула в холодную морскую воду с борта лодки. Выбралась на безлюдный каменистый пляж, ничуть не похожий на белый и горячий, оправляющий безупречную бирюзу южных заливов… Право попасть на материк Авэи отстаивала два года, и несравненная Виори долго отказывалась признавать строптивую и порывистую ученицу «подходящим материалом». Собственно, с первой встречи. В пятнадцать Авэи жила в замке сирен и всякий день просыпалась с глупейшей мечтой о муже Ноире, славном воине и хранителе кораллового араави, которого сама она ни разу не видела… Все это было вполне и даже с избытком глупо, но обучение на обособленном острове располагало к искаженному представлению о мире. Авэи осознавала себя самой красивой и одаренной, гордилась быстро развивающимся голосом и усердно училась, ведь такому славному сирене не выберут в жены кого-то с ничтожной каплей божьей… Иногда Авэи снилось, как в замок приплывает на своей парадной лодке араави Граат, смотрит на лучшую юную сирену и сразу признает за ней право плыть на Гоотро. Все получается торжественно, по закону храма и лучше, чем в любой легенде. И вот она уже на Гоотро, и даже там ей нет равных…

Араави действительно прибыл на остров, был сезон дождей, обычное время для смотра повзрослевших сирен и определения их предназначения после обучения. Граат отметил очаровательную девушку, за нее замолвила слово сама хранительница Лоота. Во второй раз в тот же сезон Граат приплыл в замок месяц спустя, и счастливую Авэи призвали в покои перламутрового араави. Она явилась, запыхавшись и заранее улыбаясь. Эраи Граат чуть насмешливо повел бровью:

— Теперь я выяснил достаточно занятного и готов с тобой побеседовать. Сядь, ты светишься ярче сотни масляных фонарей в день праздника на воде… Увы, я вынужден подпортить торжество. Авэи, по голосу ты можешь рассчитывать на любой, самый смелый выбор пары, именно выбор — осознанный и взрослый. Помолчи! Я слишком хорошо знаю, что будет сказано тобой, и прошу подумать прежде, чем станет поздно ловить выпорхнувшее слово… Куда нам деть нынешнюю жену Ноира?

— Что?

Авэи ощутила, как свет гаснет и само предвкушение праздника ускользает тонким прощальным дымком. Сказанное не могло быть правдой, но для араави едва ли имело смысл ей лгать! Даже в насмешку.

— Ноиру скоро исполнится пятьдесят, — спокойно уточнил Граат. — Вполне закономерно, что столь взрослый, рассудительный человек создал и бережет свою семью. Куда менее понятно, на первый взгляд, поведение наставника замка, вбившего в твою прелестную голову нелепейшие мечтания… Но к этому вопросу мы вернемся позже.