Это был взрыв восторга — искушенная каннская публика встретила фильм так, как ни один до того. На следующее утро западная, а вслед за ней и наша пресса почему-то назовет это «более чем прохладным приемом». Ожидая минимум Гран-при, УС-2 не получил ни одного, даже самого второстепенного приза.

Почему? — недоумевали все. Ответ, думаю, прост. Михалков попытался сделать фильм «проплавославный», «прорусский», получился, соответственно — «проимперский».

Западная критика тут же окрестила его «сталинистским», ибо для них Российская Империя — это не какие-то древности, а близкий и понятный (великий и ужасный) Сталин. Эту Империю они по-прежнему боятся на подкорке, и любое усиление сей гигантской лавины, нависающей на глобусе над старушкой Европой, будет восприниматься Западом с ужасом — STALIN IS BACK.

Думаю, что именно как продукт идеологический, как исторический миф УС-2 — нужное сегодня стране кино. В те дни я предложил: надо сделать так, чтобы этот фильм увидел каждый старшеклассник, каждый солдат, каждый ветеран. Тут же получил в прессе по полной: Мединский предлагает спасти прокат УС-2, загоняя в кинотеатры школьников.

Эх, господа, не прокат я пытался спасти, и не нас с вами — мы еще что-то читали, что-то помним. А нашу с вами смену.

Несчастных ЕГЭнутых школьников, уже почти поверивших, что победу в 1945-м обеспечили союзники. Бритоголовых подростков, вбивших себе в голову, что Гитлер нес русским порядок. Девчушек, которым вообще все пофигу — кроме того, о чем пишут в их глянцевых журнальчиках мини-формата.

Потерянное поколение «Дома-2» отгорожено от нашей подлинной истории гламурно-голливудской стеной толщиной в двадцать лет. Прошибить которую может лишь залп из сотен орудий — такого калибра, как Михалков.

«Все так и было», — сказал папа Римский о ленте Мела Гибсона «Страсти Христовы». Можно повторить эти слова — и про трогательный фильм Владимира Хотиненко «Поп». История киногероя, отца Александра, вымышленная, но имеет немало пересечений с жизненными историями реальных священников. Скажем, отец патриарха Алексия II Михаил Ридигер был священником в Эстонии.

Или вот другой, совершенно не известный, но тоже совершенно конкретный человек — Георгий Свиридов.

Реальных исторических прототипов у отца Александра, героя фильма — десятки.

«Большевиков обламывали, а колбасников не перехитрим что ли?», — обращается он к русским священникам, которых на автобусе развозят по вновь открытым приходам немцы. И то правда… Перехитрили. Честно служили Богу, а помощь соотечественникам, телесная и духовная — она как бы прикладывалась. Как бы вырастала из этого служения.

В кино после всех своих скромных подвигов деревенский батюшка Александр арестован НКВД. Тоже — правда, такой несправедливый удел ждал всех приехавших на Псковщину на немецком автобусе священников.

Но в результате-то что? И десяток приемных детишек, батюшкой спасенных, все живы и выросли честными людьми. И церкви с той поры в деревнях так и остались.

Да и большевистское государство с церковью в конце концов примирилось.

Колбасников — перехитрили, большевиков обломали. Победила-таки правда.

И слава Богу.

Это было неизбежно. Война стала приключением. Так же когда-то в приключение превратились Гражданская война и революция. Вместо скучнейших «Лениных в октябре» появились приключенческие: «Свой среди чужих», «Неуловимые мстители», «Достояние республики», «Белое солнце пустыни»

У американцев, кстати, Вторая мировая — приключение практически изначально. Много экшна, презрение к достоверности в угоду зрелищности, симпатичный герой, — рецепт известен.

В «Мы из будущего» героев сразу четверо: своего рода киностандарт (мушкетеры с д'Артаньяном, гардемарины, четыре танкиста без собаки, ну и так далее). По сюжету этого первого в России военного кино в жанре «исторической фантастики» герои «проваливаются во времени» — в 1942-й, и вынужденно становятся солдатами.