— Господин премьер-министр, известно ли вам что-либо о деятельности группы молодых офицеров, которая готовит беспорядки в столице в случае, если император все же подпишет рескрипт о принятии условий Потсдамской декларации о капитуляции Японии?

Премьер Судзуки бросил вопросительный взгляд в сторону военного министра:

— Мне, Хиранума, ничего не известно по этому вопросу, но коль речь идет о группе молодых офицеров, то ясность, пожалуй, в это дело может внести генерал Анами.

— Я мало что могу сказать о деятельности группировки майора Хатанака, господин премьер-министр, — кратко отозвался генерал Анами. — Но цели ее считаю предосудительными и крайне вредными.

— Правительство должно эту деятельность прекратить, пока она не вышла из-под контроля, — дополнил заявление «шефа» начальник Генштаба армии генерал Умэдзу.

Точку в дискуссии поставил премьер-министр Судзуки:

— Это ваши подчиненные, генералы Анами и Умэдзу. Вы и примите к ним соответствующие меры, пока они не натворили беды. От них всего можно ожидать.

Генерал Анами тотчас согласился:

— Ясно, господин премьер-министр.

Военный министр согласился, но никаких «соответствующих мер» к членам группы майора Хатанака не принял, и неизбежная беда вскоре действительно случилась...

Приглашение председателя СНК Сталина посетить Советский Союз было для Главкома американскими оккупационными войсками в Германии неожиданным и приятным. Президент Трумэн одобрил эту поездку. Верховный Главнокомандующий Красной Армии особо подчеркнул, чтобы в рамки визита обязательно вошло 12 августа, день национального спортивного праздника в Москве. Официально, генерал армии Эйзенхауэр являлся гостем Главкома советских оккупационных войск в Германии маршала Жукова, который сопровождал «коллегу» в течение всего желанного визита.

В состав делегации Главкома вошли генералы Клей и Дейвис. Его адъютантами на время поездки стали сын, лейтенант Джон Эйзенхауэр, и сержант Драй. По прибытии в Москву 11 августа, делегация разместилась в американском посольстве, и в течение всего визига ее внимательно опекала дочь посла Кэтрин Гарриман.

Сразу после обеда в день прилета, Эйзенхауэра принял начальник Генштаба Красной Армии генерал армии Антонов. Он рассказал военному союзнику о ситуации на Дальнем Востоке, изложил детальный план кампании, начатой советскими войсками 9 августа. Антонов не сомневался в быстрой победе над японским агрессором. Встреча проходила в атмосфере большого радушия и взаимного доверия.

Утром следующего дня гость, вместе с послом Гарриманом и военным атташе генералом Дином, оказался на трибуне Мавзолея В. И. Ленина. Пять часов продолжалось спортивное представление. Никто из них никогда не видел ничего даже отдаленно похожего на это красочное уникальное зрелище.

Сталин пригласил Эйзенхауэра встать рядом с ним, и через переводчика разговаривал с гостем в течение всего спортивного праздника. Он проявил большой интерес к научным, экономическим и промышленным достижениям Америки, в самом начале определив узловые темы: «Имеется много направлений, по которым мы нуждаемся в американской помощи. Наша важнейшая задача заключается в том, чтобы быстрее поднять уровень жизни русского народа, сильно пострадавшего от войны. Мы должны узнать как можно больше о ваших достижениях в сельском хозяйстве. Мы должны также воспользоваться вашими специалистами, чтобы они помогли нам решить трудные проблемы в области машиностроения и строительства. Мы знаем, что сильно отстаем в этих вопросах, и знаем, что вы можете нам помочь».

Вечером 13 августа, не получив из Токио официального подтверждения о принятии Японским правительством условий Потсдамской декларации союзных держав о капитуляции, президент Трумэн приказал начальнику штаба армии генералу Маршаллу продолжать подготовку, всех планируемых операций против Японии. При этом Верховный Главнокомандующий особо подчеркнул, что главной из них продолжает оставаться подготовка к вторжению на остров Кюсю, ориентировочно намечаемая на 1 ноября.

Следующий день стал своего рода переломным. Около десяти утра 14 августа император Хирохито созвал объединенное совещание членов Ставки, кабинета министров и Высшего совета по руководству войной. Вновь встал ключевой вопрос: «Принимать или отвергать условия Потсдамской декларации союзных держав о капитуляции Японии?» «Министры-оборонцы» опять составили неприступный монолит. Они заявили: «Либо принять Декларацию с четырьмя оговорками, либо продолжать войну до победного конца!»

Но подавляющее большинство участников совещания, в том числе премьер-министр Судзуки, высказалось за принятие решения о безоговорочной капитуляции. Это решение одобрил император. От имени Хирохито было сделано Заявление: «Я повелел принять Потсдамскую декларацию. Мое мнение не изменилось, Я повелеваю всем присоединиться ко мне Примите условия немедленно. Чтобы народ мог знать о моем решении, Я повелеваю срочно подготовить императорский рескрипт по этому вопросу».

Принятое решение, от имени Японского правительства, тотчас было передано по токийскому радио. Министр иностранных дел Тою направил через посольство Швейцарии, извещение своего правительства правительствам Соединенных Штагов Америки, Советского Союза, Великобритании и Китая, которое гласило:

«1. Его Величество император издал императорский рескрипт о принятии Японией условий Потсдамской декларации.

2. Его Величество император готов санкционировать и обеспечить подписание Его правительством и Ставкой необходимых условий для выполнения положений Потсдамской декларации союзных государств. Его Величество также готов дать от себя приказы всем военным, военно-морским и авиационным властям Японии и всем находящимся в их подчинении, вооруженным силам, где бы они ни находились, прекратить боевые действия и сдать оружие. А также дать такие же другие приказы, которые может потребовать Верховный Командующий союзных вооруженных сил в целях осуществления вышеуказанных условий».