— Не могу ли я по утрам начать пользоваться аппаратом для хождения? Хочу попробовать встать и ходить, как только поднимусь с кровати.

Доктор посмотрел на Тони, сжал подбородок большим и указательным пальцами и внимательно посмотрел на меня.

— Энни, я очень подробно рассказал мистеру Таттертону об этапах вашего лечения. Не делайте ничего, не спросив вначале его разрешения, договорились?

— Да, но…

— Никаких «но». Эти «но» лишь создают трудности, — добавил он, улыбнувшись. — Могу я положиться на вас?

Я отвела свой взгляд от доктора Малисофа, не в силах скрыть разочарования на своем лице.

— Ну-ну, вам следует радоваться. Вы на пути к выздоровлению. — Он похлопал по моей руке и направился к выходу. Тони попрощался с ним за руку и остался со мной. Он посмотрел на меня своими печальными голубыми глазами.

— После того как ты потеряла сознание, я был уверен, что нам придется вернуть тебя обратно в больницу. Теперь мы услышали хорошие новости, а ты не выглядишь довольной.

— Мне просто очень хочется снова стать нормальной, Тони.

— Конечно. — Он стоял в задумчивости, потом его лицо внезапно осветилось, как от озарившей удачной мысли. — У меня есть для тебя еще один сюрприз, и теперь, когда произошло заметное улучшение в твоем состоянии, мне он еще более нравится.

— О чем идет речь?

Он пришел в возбуждение, его глаза вновь стали молодыми и светло-голубыми, лицо зарумянилось.

— Поскольку мы установили движущееся кресло на лестнице, чтобы ты могла самостоятельно подниматься и спускаться, я решил построить перед главным входом в дом наклонные мостки и распорядился, чтобы это было сделано сегодня после обеда. Ты сможешь тогда подъехать на коляске к лестнице, спуститься вниз и добраться до главного входа. Затем ты сможешь съехать по мосткам и катиться дальше по дорожкам и тропинкам, наслаждаясь природой вокруг Фарти. Конечно, поначалу я буду сопровождать тебя, но со временем…

— Со временем, Тони, я буду ходить гулять самостоятельно. — Я сразу пожалела, что сказала это слишком поспешно и резко. Он выглядел разочарованным, как маленький мальчик, на которого накричали. Но я ничего не могла с собой поделать. Достигнутый прогресс в лечении наполнил меня такой надеждой, а теперь Тони и доктор говорят мне, что ожидание будет гораздо более длительным. И я все еще буду прикована к инвалидной коляске.

— Конечно, я не имел в виду…

— Но я высоко ценю то, что вы сделали, Тони. Я не могу дождаться, когда смогу выйти и погулять около дома. Спасибо, Тони. Спасибо за все. Я уверена, что без вас я не смогла бы так быстро начать поправляться.

Его лицо опять просветлело.

— Я рад, что ты так думаешь, Энни. О! — воскликнул он, посмотрев на мольберт. — Ты продвинулась с рисунком. Как замечательно!

Я следила за выражением лица Тони, когда он смотрел на мою работу острым, пронизывающим взглядом. Улыбка стала медленно сходить с его лица, и вместе с ней исчезло все, что делало его облик ясным и молодым. Затем он посмотрел в окно, словно что-то мог увидеть в темноте. Я не знала, что ему сказать.

— Пока это еще только набросок.

— Да. — Он вновь повернулся ко мне. В его голубых глазах было беспокойство. Лоб прорезали морщины, губы поджаты, как у человека, находящегося в состоянии сильного умственного напряжения. — Он хороший, но я надеялся, что ты рисуешь сад и зеленые подстриженные кустарники, узкие дорожки и маленькие сверкающие фонтаны.

— Но, Тони, фонтаны не работают, они забиты осенними листьями. И сады нуждаются в подрезке. Там, где еще остались цветы, они заросли сорняками. Некоторые кустарники подстрижены, но и над ними следует еще потрудиться. — Поскольку Тони продолжал смотреть вперед немигающими глазами, я подумала, что он не слышал ни слова из того, что я говорила.

— Когда появляется солнце, вся территория начинает сверкать. — Тони улыбнулся. — Джиллиан говорит, что это подобно тому, как если бы какой-нибудь великан стоял на крыше и разбрасывал драгоценные камни по лужайкам. Она художник, так что у нее взгляд и воображение художника. Она рисует только красивые, приятные вещи, то, что помогает ей чувствовать себя молодой и жизнерадостной. Вот почему она начала с иллюстраций для детских книг.

— Джиллиан… вы имеете в виду мою прабабушку Джиллиан? Но она ведь умерла, Тони.

Он уставился на меня пустым, устремленным в никуда взглядом. У меня мурашки по коже побежали. Что-то не то происходит с ним. Путешествия Тони в прошлое становятся более частыми и уходят так далеко, что ему становится все труднее возвращаться в настоящее?

— Что? О да, я имел в виду, что Джиллиан обычно говорила. — Он засмеялся коротким хриплым смехом и снова посмотрел на мольберт. — Просто когда я вижу работу художника, все его принадлежности, я думаю о ней и живо вспоминаю те ранние дни. Ладно, когда поднимешься на ноги и у тебя будет настроение, ты устроишься там, в саду, и будешь рисовать и рисовать, пока твои кисти не сотрутся до основания. Я не удивлен, что ты выбрала такой печальный сюжет, будучи замкнутой в этой комнате. Художнику нужно пространство, чтобы путешествовать и свободно дышать. Один только Трой мог взаперти создавать одну прекрасную вещь за другой. Я полагаю, что они уже жили в его воображении.