— Я хотела бы посмотреть побольше работ Троя.

— Ты их увидишь. Когда спустишься вниз, мы пойдем в мой кабинет и посмотрим все его модели, выставленные на полках. Каждую из них он сделал сам, вплоть до самой крошечной детали.

— Может быть, я спущусь вниз завтра, — произнесла я с надеждой.

— Да. Мы устроим твой первый выход на улицу. Это просто замечательно, что ты снова будешь двигаться по коридорам Фартинггейл-Мэнора!

— Снова?

Он сжал свои ладони. Во всем, что говорил Тони, была путаница. «Возможно, в этом виновато возбуждение, связанное с моим предстоящим выздоровлением», — подумалось мне. Я должна была постоянно напоминать себе, что Тони уже не молодой человек. Конечно, все обрушившееся на него после долгих лет жизни в относительном уединении не могло не оказать воздействия на его мозг.

— А теперь я дам тебе возможность отдохнуть.

— Я слишком возбуждена, чтобы спать. — Это напомнило мне о ночной сорочке. — Но, Тони, почему на мне была другая ночная сорочка, после того как я очнулась от обморока?

— Другая ночная сорочка? — Его улыбка снова стала смущенной. — Я не совсем понимаю тебя.

— Раньше я не была в этой сорочке. Вы переодели меня, не так ли?

Он отрицательно покачал головой:

— Ты, вероятно, что-то напутала. Ты всегда надевала эту ночную сорочку. Это твоя любимая. Ты часто мне сама говорила об этом.

— Я… я говорила?

Теперь он заставил меня удивляться. Я покачала головой. Во всяком случае, это не казалось мне таким уже важным.

— Может быть, мне следует дать тебе какое-то лекарство перед сном? Доктор велел продолжать принимать успокоительное.

— Я ненавижу таблетки снотворного. Они вызывают у меня кошмары, — воскликнула я.

— Послушай, Энни. Ты должна продолжать делать то, что поможет тебе добиться прогресса в лечении, не правда ли? — сказал он успокаивающим тоном. — Доктор считает, что это необходимо, и, в конце концов, за это мы и платим ему — за его медицинские знания. Я сейчас вернусь.

Через несколько минут Тони вернулся со стаканом воды и таблеткой. Я неохотно взяла ее и проглотила. Затем откинулась на подушку. Он поправил одеяло и погасил свет. После этого подошел к кровати и взял мою руку.

— Удобно? — спросил он.

— Да. — Мой голос звучал очень тихо. Как мне хотелось, чтобы рука, которую я держала, принадлежала моему папе.

— Это хорошо. Так теперь и будет, начиная с сегодняшнего дня. Я всегда буду здесь с тобой. Только позвони. Я буду ждать твоего звонка, Энни, и сразу приду.

— Но вы не можете отдавать мне все свое время. Вам надо вести свои дела, Тони.

— Не беспокойся о моих делах. Дело делается само по себе, и руководят им компетентные люди, включая теперь и Дрейка. Никогда не думай, что ты мне в тягость. — Он похлопал по моей руке.

— Вы собираетесь нанять новую сестру завтра?

— Первое, что я сделаю завтра утром, это позвоню в агентство, — заверил он меня. — Хорошего тебе сна. — Он нагнулся и поцеловал меня в щеку. На этот раз его губы оставались на щеке гораздо дольше, а рука сжимала мое плечо, как бы не собираясь вообще отпускать его. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Тони, — ответила я и проследила, как он медленно выходил из комнаты (будто один из призраков Рая Виски), как он выключал свет, продвигаясь вперед и оставляя за собой сгустившуюся темноту.

Даже после приема снотворного я не смогла сразу уснуть. Я была слишком возбуждена. Все время пробовала пошевелить пальцами ног и почувствовать зуд в своих ногах. Мне также доставляло удовольствие ощущение их скольжения, по одеялу. Я подумала, что во многом сейчас похожа на грудного ребенка, который начинает познавать свое тело и обнаруживает у себя руки и ноги. Каждое движение, каждое возникающее чувство воспринимаются как чудо. Мне очень хотелось, чтобы рядом со мной находился и разделил радость моего физического возрождения кто-то очень близкий мне. Как было бы замечательно, если бы Люк был здесь, когда я встала на ноги! Он обнял бы меня и прижал к себе, целовал бы меня и гладил волосы. Я улыбнулась, представив себе все это, услышав, как он шепчет мне на ухо, в то время как его пальцы движутся по моим плечам. Я вся затрепетала от одного лишь предвкушения. «О Люк! — вскрикнула я мысленно. — Я ужасно грешу, думая обо всем этом?»

Наконец начала действовать таблетка, которую дал мне Тони. Мои мысли стали путаться, веки делались все тяжелее и потом их вообще было невозможно держать открытыми. Я закрыла глаза и проснулась лишь тогда, когда солнечный свет ударил мне в лицо, и я увидела, что Тони открывает занавеси на окнах. Он был еще в халате и в домашних тапочках, но уже побрился. Вся комната пропиталась запахом туалетной воды после бритья.

Моей первой мыслью было опасение, что все мне просто приснилось: и ощущения, возникавшие в моих ногах, и мои усилия встать, и сам факт, что я действительно стояла на ногах. Я сконцентрировала волю на том, чтобы заставить свои ноги двигаться, и на этот раз они согнулись в коленях.

— Тони! — закричала я. Он резко повернулся, словно я кольнула его в шею. — Мои ноги… Они легче двигаются и стали гораздо чувствительнее.

Он быстро кивнул, продолжая открывать занавеси, затем начал передвигаться по комнате, готовя все необходимое для того, чтобы помочь мне встать с кровати, умыться и одеться.

— Ты должна сегодня надеть это, Энни, — заявил он, доставая из шкафа одно из старых маминых платьев. Он с восхищением держал его в руках. — Ты великолепно выглядишь в нем.