Шрифт:
— Значит, ты совершенно права, Анни: это как раз и есть та самая земля, которую Салли готова целовать...
— ...А также все, что по ней движется и мычит,— поцеловав меня, лукаво подхватила Анни.— Салли была в восторге от нашей лучшей коровы, но — увы! — наша красавица ей теперь нипочем не достанется!
Взявшись за руки, мы вошли в дом. Сидя в кресле, фермер Николас Сноу почивал глубоким сном, нимало не подозревая, что честолюбивые планы его и его близких пошли прахом не далее как пять минут назад. Анни подмигнула мне и с этакой ехидной улыбочкой спросила:
— Признайся, Джон, а ведь тебе сейчас куда приятнее было бы увидеть здесь, в гостиной, твою Лорну, стоящую рядом с матушкой, нежели этих, как их зовет дядюшка Бен, расфуфыренных молочниц?
— Ой, и не говори, Анни. Дай я тебя поцелую: ты просто читаешь мои мысли.
— А Лорна тебя любит по-настоящему, всем сердцем?— спросила Анни, испытующе взглянув на меня.
— Я бы этого не сказал,— чистосердечно признался я. — Я ей нравлюсь, и она начинает привыкать ко мне. Что до любви... Мне кажется, она еще просто не доросла до этого чувства. Какой может быть спрос с полуребенка, если она говорит, что любит только своего дедушку? Но ничего: придет время, и, я надеюсь, она полюбит меня.
— Да, конечно,— согласилась Анни,— непременно. Не сможет не полюбить.
— А впрочем, как знать, — заметил я, но не потому, что всерьез засомневался в Лорне, а потому, что захотел, чтобы Анни лишний раз укрепила меня в моей уверенности.— Девушки — такие странные существа...
— И вовсе не странные,— возразила Анни.— Что любить, что коров доить: самое главное — знать, как к делу подступиться. Мой тебе совет — не оставляй Лорну надолго одну. И какой же ты был дурень, что не открылся мне раньше! Странно, что Лорна еще не махнула рукой на такого недотепу. Ладно, отправляйся, братец, в гостиную, а я приготовлю для тебя оленье мясо. Кстати, Джон, как раз нынешним вечером Салли задумала дать тебе решительный бой. Полюбуйся, какой на ней шейный платок: я бы постыдилась нацепить на себя такую тряпку! И еще — ты обещал, что пальцем не тронешь бедного Тома, ты помнишь об этом?
— Да не трону, не трону, если об этом так просит моя дорогая сестричка!
Глава 20
Дядюшка Бен снова пожаловал в гости
Анни чуть подтолкнула меня, потому что я постеснялся войти в гостиную после всего, что узнал насчет Салли. Но я все же переступил порог и даже решил, что поухаживаю за Салли — немного, самую малость, — чтобы хоть сколько-нибудь попрактиковаться в учтивом обращении с женским полом. Однако, когда я увидел, как нарядно разодеты молодые леди, как церемонно они присели передо мной, когда я услышал, как они пересказывают последние придворные сплетни, как обсуждают последние наряды герцогини такой-то и профиль графини такой-то — и все это вместо того, чтобы толковать о масле, сливках и яйцах, в которых они, безусловно, знали толк,— я понял, что кроме соседей, к нам пожаловал в гости кто-то со стороны.
Так и есть: на диване у окна дремал не кто иной, как дядюшка Бен, а рядом с ним, зорко поглядывая по сторонам, тихо сидела маленькая девочка. Матушка подвела меня к дядюшке, и тот, не вставая, подал мне руку, пробормотав что-то насчет того, что я здорово подрос с той поры, как мы виделись в последний раз.
— Как ваше здоровье, дядюшка? — осведомился я.
— Нормально, племянничек,— ответил дядюшка Бен,— хотя вы, фермеры, устроили здесь форменный тарарам.
— Извините, если потревожили вас, сэр,— вежливо сказал я, — но я понятия не имел, что вы пожаловали к нам. Кроме того, как вы знаете, у нас сейчас убирают урожай.
— Да, да, убирают,— язвительно заметил дядюшка,— А еще больше бездельничают и предаются пьянству. А вот это — моя внучка и наследница,— здесь дядюшка выразительно посмотрел на матушку,— моя наследница, маленькая Рут Хакабак.
— Весьма рад видеть тебя, Рут, — сказал я девочке, подавая ей руку, в которую она так и не решилась вложить свою крохотную ладошку.— Рад приветствовать тебя в Плаверз-Барроуз, моя добрая кузина Рут.
Кузина Рут встала, сделала реверанс и со страхом — так, во всяком случае, мне показалось — взглянула на меня большими карими глазами.
— Пойдем на кухню, малышка, я подброшу тебя до самого потолка,— предложил я ей, чтобы хоть как-то ободрить ее. — Я проделываю такие штуки со всеми маленькими девочками, и тогда им отлично видно, какие у нас замечательные колбасы и окорока подвешены к балкам.
Тут дядюшка Бен покатился со смеху, а Рут густо покраснела и отвернулась.
— Да знаешь ли ты, сколько ей лет, олух ты этакий? — внезапно перестав смеяться, с раздражением спросил дядюшка. — В июле ей исполнилось семнадцать.
— Первого июля, дядюшка, — прошептала Рут, не оборачиваясь,— но многие этому не верят.
Тут матушка, как всегда бывало в таких случаях, пришла мне на помощь и сказала:
— Конечно, мой сыночек уже не сможет ни подбросить, ни покачать мисс Рут на колене, но зато он сможет потанцевать с ней. Джон, дорогой, мы хотели открыть кухонную дверь настежь и устроить танцы по случаю жатвы, да все тебя дожидались. Ты пойдешь в паре с Рут, дядюшка Бен в паре с Салли, мастер Кебби — с Полли, а сосед Николас Сноу, если мне удастся разбудить его, пойдет в паре с нашей замечательной миссис Кебби. Лиззи нам поиграет.