— Должен сказать, я с радостью передал вам это дело, — признался Колволл. — Честно говоря, расследования — это не мой хлеб.

— К тому времени, как я прорвусь через это, оно перестанет быть моим тоже, — сказал Хемингей, потягивая чай. — У меня не меньше четырех верных подозреваемых, три возможных, и у всех нет алиби, и почти у всех жизненно важные мотивы, и будь я проклят, если могу обвинить одного из них.

— Четыре верных подозреваемых? — спросил Колволл, прокручивая это в уме.

— Молодой Стивен, его сестра, Мотисфонт и Ройдон, — сказал Хемингей.

— Вы не считаете, что это могла сделать светлая молодая леди?

— Я отметил ее, как возможную, но сам я не поставил бы на нее ни пенни.

— А кто другие возможные подозреваемые, если вы не возражаете против моего вопроса?

— Лакей и дворецкий.

Колволл выглядел несколько изумленным.

— Старри? Почему вы думаете, что он мог приложить к этому руку?

— Обычная предвзятость, — с готовностью ответил Хемингей. — Сегодня днем он наградил меня таким взглядом, что я с удовольствием повешу на него это убийство, если все остальные окажутся чистыми.

Инспектор Колволл понял шутку и засмеялся.

— Вы скажете! — произнес он. — Сам я подозреваю молодого Хериарда. С ужасным характером парень.

— У него самый основательный мотив, — согласился Хемингей. — Хотя убийства не всегда совершаются ради самых высоких ставок, заметьте! Далеко не всегда. Есть еще Ройдон, ему нужны деньги для его пьесы.

— Да. Я размышлял над этим до того, как вы приехали, но мне показалось маловероятным. Конечно, это могла сделать мисс Хериард. Не думаю, что она перед чем-нибудь остановится.

— Я охотно арестую ее или Мотисфонта, если вы только скажете мне, как любой из них вошел в комнату, — сказал Хемингей.

Колволл покачал головой.

— Да, это загадка. Вы не думаете, что в это замешана пожилая леди?

— Что, миссис Джозеф Хериард? — воскликнул Хемингей. — Слишком неправдоподобно! Нет, не думаю. Зачем бы ей это понадобилось?

— Не знаю, — признался Колволл. — Просто я подумал, что у нее тоже нет алиби, однако ни вы, ни я ее даже не заподозрили. У нее мог быть мотив.

— Ну, он пока не выплыл наружу, — сказал Хемингей. — Более того, если он и есть, то мне не поможет. У меня уже много мотивов, не говоря даже о сокрушительной улике в виде портсигара Стивена. И все это ни к чему, пока я не раскопаю, как было совершено убийство.

— Понимаю, — согласился Колволл. — И по поводу портсигара много неясностей, правда? Молодой Хериард одолжил его мисс Дин, а потом его любой мог подобрать.

— Да, слышал, но на это мало надежды, — сказал Хемингей. — Люди обычно не подбирают чужие портсигары, в этих слоях общества, по крайней мере. Он принадлежит Стивену, и я не слышал, чтобы на нем нашли отпечатки пальцев кого-нибудь другого.

— Нет, не нашли, — сказал Колволл. — Насколько я помню, на нем вообще не было никаких отпечатков.

Хемингей опустил чашку.

— Ну, какие-то отпечатки должны были быть! Вы хотите сказать, они настолько стерты, что их не идентифицировали?

Колволл потер подбородок.

— Помню, прошлой ночью я просматривал отчет, в нем говорилось, что вообще нет никаких отпечатков.

— Послушайте! — сказал Хемингей. — И молодой Хериард и мисс Дин, они оба признали, что держали портсигар в руках! Вы хотите сказать, они не оставили отпечатков?

— Ну, я повторяю только то, что было в отчете, — защищаясь, ответил Колволл.

— И вы видели этот отчет и не упомянули такого странного обстоятельства! Почему мне его не показали?

— Вам бы показали, если бы вы попросили. В нем же ничего не было. Мы установили, что портсигар принадлежит Стивену Хериарду, эксперты не нашли на нем никаких отпечатков пальцев, это все.

— Мне следовало бы все проверить самому, а не полагаться на чужие слова! — с горечью сказал Хемингей. — Неужели вас не поразило, что это в высшей степени необычно, если не сказать — подозрительно, что на портсигаре нет отпечатков пальцев?

— Думаю, — сказал Колволл, у которого мозг работал медленно, — их стерли.

— Да, — ответил Хемингей. — Я тоже именно так и думаю! И если вы считаете, что молодой Хериард случайно уронил его, сначала позаботившись о том, чтобы стереть с него отпечатки пальцев, я могу только сказать, инспектор, что у вас прекрасная, доверчивая душа.

Колволл было возмутился, но когда вывод, следующий из слов Хемингея, начал доходить до него, он покраснел и сказал:

— Ну, это ваше дело находить такие вещи. Не отрицаю, я так закрутился, мне и в голову не пришло, что странно, если на портсигаре нет отпечатков пальцев. Они не могли стереться в кармане у молодого Хериарда?