И, хохоча во все горло, кучер от души нахлестывал бедную лошаденку.

Жюв рассудил, что теперь самое время приступить к расследованию.

— Ба! — начал он. — Особенно-то не торопитесь, время есть. Сколько до Тилли?

— Отсюда километра четыре будет, деревушка невелика, да что там! Дорога известная…

Пустив рысью свою серую кобылку, кучер развернулся боком, устроился поудобнее и приготовился к приятной беседе.

— Ума не приложу, что такое случилось, — заговорил он, — но теперь я только и делаю, что гоняюсь в Тилли. Всем вдруг понадобилось в Тилли, просто отбоя нет. Поди, на строительство школ едут, так я думаю, сударь.

— Вероятно! — повторил, не споря с ним, Жюв и нахмурился. — Может статься, вам доводилось возить туда моих коллег… Как они выглядели?

Тут кучер звонко хлопнул себя по ляжке.

— Что нет, то нет, этого я вам никак не скажу, — отозвался он, — кому рассказать — животики надорвешь, сдается мне, два раза кряду седок был один и тот же, только… Он и носа не казал.

Жюв слушал, затаив дыхание.

— Как так? — спросил он.

— А вот как: раз вечером, скажу — не совру, в прошедшую субботу, посиживал я за стаканчиком у мамаши Лебас, все чин-чинарем, вдруг — пришли за мной… Седок уже влез в повозку да поджидал меня. Ну, пришел я, спрашиваю: «Куда поедем?» — «В Тилли», — так он ответил. «Семь франков в оба конца», — так я сказал, плюс чаевые… Согласен он на семь франков, договорились, поехали… Сидит он — ровно неживой. Забился в глубь повозки, укутался в пальто — ни слова, ни звука. Путь не близкий, ну я и не выдержал, заговорил в ним… «Слушай, приятель, — так он сказал, — займись-ка своей кобылой, а меня оставь в покое». Ну, тогда и я замолчал, сударь…

— Само собой, — согласился с ним Жюв.

Однако подгонять кучера больше не требовалось.

— Так и ехали, — продолжал он, — только я-то первым ему понадобился. Еще мы и до Тилли не доехали, встает он — аккурат на перекрестке — и говорит мне: «Стой… Я здесь сойду. Дальше пойду пешком. Мэр где живет?» Ну — я объяснять: мэр, де, живет подле церкви. «Ясно, — так он сказал, — а Клеманов знаешь?» Еще бы, у них огромная ферма на краю деревни. «Ладно, ладно», — так он сказал. Хотите — верьте, хотите — нет, но дал он мне, сударь, десять франков да сказал при этом: «Ты больше не нужен мне, убирайся вон!..»

— Да! — добавил крестьянин. — Вот бы каждый день да такие клиенты.

Жюв буквально сгорал от любопытства.

Что за таинственный незнакомец был здесь в прошлую субботу, за три дня до похищения ребенка, зачем нужен был ему адрес Клеманов?

Жюв невольно спросил себя:

— Не случай ли, подсунув мне этого возницу, навел меня на весьма интересный след?

— И вам довелось встретиться с этим человеком еще раз? — поинтересовался Жюв.

Крестьянин расхохотался.

— Так и случилось, только вышло оно еще забавней… Представьте, что в следующий понедельник возвращаюсь я с ярмарки, из Озу, еду по этой самой дороге — прямо, как сейчас, только… Ну конечно!.. Ехал-то я в другую сторону, возвращался в Лизьё, и вдруг — на тебе! Слышу, кличет кто-то меня в темноте. «Эй! — так он кричал, — подвезешь до Лизьё?»

Останавливаюсь, отвечаю: «Да, сударь». Хотите — верьте, хотите — нет, но вижу, стоит передо мной мой приятель — тот самый. Умора, да и только!..

— Умора! — подхватил Жюв.

Крестьянин продолжил:

— Тут влезает мой приятель в повозку. «Погоняй, — так он сказал, — да отвези меня на вокзал!»

Я-то признал его, спрашиваю: «Гляди-ка, неужто опять встретились?..»

На этих словах крестьянин прервал свой рассказ.

— Но, Кокотт! — заорал он. — Пошевеливайся-ка, разрази тебя гром, тысяча чертей тебя дери! Но! Достанется тебе на орехи!

Подхлестнув лошадь, кучер продолжил:

— Так вот, сударь, видит мой приятель — признал я его. «Дурак, — говорит он мне, — если ты и признал кого, не след кричать о том во все горло»… И встал во весь рост — вот-вот начнет все крушить.

У Жюва перехватило дыхание:

— И что он сделал?

Крестьянин удивленно взглянул на него.

— Да ничего, черт его дери! Я тогда сказал ему: «Сядьте-ка, не то хлопнетесь на землю». Следом ехала другая повозка, я погонял и погонял кобылку — не люблю, когда обгоняют. Странный приятель мой уселся, да так и просидел, не двигаясь, до самой слободки, а на вокзале вышел. Вот с тех пор все и гадаю: и что тому парню здесь понадобилось? Да уж! Видок у него был не из приятных.

Со всего маху хлестнув лошадь, крестьянин заключил:

— Все это политические штучки… Мэр Тилли, скажу я вам, бахвал, каких мало, хитрит все да умничает. На выборы приглашенные прибывают из самого Парижа, готов поклясться, что приятель-то мой… Но, Кокотт!

Переваливаясь с боку на бок, повозка ехала по улицам Тилли-сюр-Лизьё.

— Куда доставить вас? — спросил возница.

— В мэрию.

Крестьянин расплылся в улыбке.

— Я же сказал, что вы чиновник; не скажите там обо мне чего дурного, идет? Может, и сболтнул я лишку, наговорил, будто мэр наш хвастун, но ведь, если разобраться, славный он малый, ей-ей! так оно и есть, и немало добрых дел за ним числится! Уж это точно…

Сии запоздалые восхваления Жюв пропустил мимо ушей. Он задумался.

Казалось, и впрямь ему помогал его величество случай — сыщик из сыщиков, тот самый случай, который в конце концов всегда принимает сторону истины.

Хоть в рассказе крестьянина многое было неясным, он содержал ценные сведения, которые Жюв пытался свести воедино.

— Из Парижа прибыл таинственный незнакомец, якобы затем, чтобы повидать мэра. Этот незнакомец появился в субботу, а в понедельник исчез ребенок. Незнакомец не хотел, чтобы его узнали. Возница, человек бесхитростный, это заметил. Ну что ж! По правде сказать — недурно!