Только в одном случае Петр говорит от лица остальных: в 10:28 он обращается к Иисусу в первом лице множественного числа, от имени всех учеников. Так что приходится согласиться с Виарда — в качестве «представителя учеников» Петр выступает очень редко [426] . Виарда отмечает, что во многих евангельских отрывках, где можно было бы использовать «представителя», вместо этого высказывания исходят от учеников в целом («они сказали»). В одном случае роль «представителя» играет Иоанн (9:38) [427] . Петр часто играет — по крайней мере, до некоторой степени — роль «типичного ученика»: это подчеркнуто тем, что лишь однажды Иисус обращается исключительно к нему одному (предсказывая его отречение, 14:30). Даже призывая Петра к себе в ученики, Иисус обращается также и к его брату Андрею (1:17). И в других случаях, обращаясь лично к Петру, он при этом оглядывается на остальных учеников, как бы включая их в число собеседников (8:33; 14:37). Бывает и такое, что слова Петра, обращенные к Иисусу, вызывают ответ Иисуса не лично Петру, но всем ученикам (8:30; 11:22). Можно сказать, что Петр всегда связан с другими учениками — как их типичный представитель или как их лидер. Даже до рассказа о трех отречениях Петру уделяется в Евангелии заметно больше внимания, чем другим ученикам — но его личность всегда изображается в контексте группы.

Это важное заключение, тесно связанное с тем, к чему мы уже пришли в обсуждении функции приема «от множественного к единственному» у Марка. Этот прием позволяет читателям смотреть на события изнутри круга учеников, иногда — даже точнее: из «внутреннего круга» Петра, Иакова и Иоанна. Если считать, что это точка зрения Петра, ее можно назвать точкой зрения «мы» — Петра (в отличие от индивидуальной точки зрения «я» — Петра), подчеркивая, что это точка зрения Петра как члена группы. Это хорошо согласуется с тем фактом, что, называя Петра по имени, Марк неизменно связывает его с другими и что индивидуальные свойства его личности всегда проявляются в контексте группы. Марк выделяет его среди других учеников, но в то же время идентифицирует с ними. Петр берет на себя инициативу, предводительствует другими учениками, говорит, когда они молчат, даже декларирует большую верность Иисусу, чем остальные, — но никогда не общается с Иисусом индивидуально, вне группы учеников.

В этом смысле действия Петра–личности композиционно функционируют, так сказать, как средство дальнейшей фокализации — продолжая то, что начато приемом «от множественного к единственному». Прием «от множественного к единственному» позволяет читателю или слушателю взглянуть на происходящее с точки зрения группы учеников, большой или малой. Читатели или слушатели как будто бы путешествуют вместе с Иисусом и его учениками, вместе с ними приходят в какое–то место и там, глазами учеников, наблюдают за тем, что делает Иисус. Когда Петр начинает действовать индивидуально, читатели или слушатели принимают его точку зрения. Теперь они смотрят на происходящее не просто с точки зрения учеников, но с точки зрения одного ученика, в этот момент отделенного от остальных. Глазами Петра они смотрят не только на Иисуса, но и на других учеников. Это особенно заметно в 8:27–33 и 14:27–31 (два случая в этом Евангелии, когда Иисус обращается лично к Петру), в 9:5–6 (где объясняется внутренняя мотивация Петра) и, разумеется, в истории об отречениях Петра — единственном эпизоде, где читатели или слушатели вместе с Петром физически отделяются от остальных учеников (14:54, 66–72).

До сих пор мы видели, что Петр часто представляет собой «типичного ученика», редко выступает от имени учеников, но достаточно часто выступает как типичный и даже «более чем типичный» представитель их группы. Сосредоточившись на этом сочетании типичности и индивидуальности, мы сможем прояснить композиционную роль Петра в этом Евангелии. Изображение учеников–мужчин (особенно Двенадцати) в Евангелии от Марка вращается вокруг двух тем: понимание / непонимание / неверное понимание Иисуса — и верность / отступничество [428] . В обоих случаях ученики колеблются между двумя возможностями, но чаще склоняются к отрицательному полюсу — непониманию и отступничеству: в результате в целом они изображаются как дурные, непонятливые ученики, чье непонимание необходимости страстей и смерти Иисуса приводит их к неспособности остаться ему верными, когда страсти начинаются. (Здесь они противопоставлены ученицам: женщины остаются верны Иисусу, когда все ученики–мужчины его покидают, хотя мы и не встречаем никаких указаний на то, что женщины лучше мужчин понимали его мессианское предназначение.)

В отношении обеих этих тем Петр проявляет типичные для учеников черты и, более того, выходит за пределы типичного — как в хорошую, так и в дурную сторону. Это очевидно в двух основных эпизодах, связанных с фигурой Петра.

Первый из них (8:27–9:13) посвящен теме понимания–непонимания. Петр первым осознает, что Иисус — Мессия; это поворотный пункт Евангелия (8:29); однако он же не понимает, что это значит — и настолько, что принимается спорить с Иисусом, который за это называет его «сатаной» (8:32–33). Здесь он превосходит других учеников и в понимании, и в непонимании. И затем, в 9:5–6, разделяя с Иаковом и Иоанном их страх и непонимание происходящего, именно Петр выступает с удивительно неуместным предложением.

Следующий эпизод — от Тайной вечери до отречения Петра — посвящен теме отступничества. Когда Иисус предсказывает, что все ученики покинут его, а Петр от него отречется, тот уверяет, что его верность Иисусу сильнее, чем остальных учеников (14:29) — те, однако, вместе с ним обещают скорее умереть, чем покинуть Иисуса (стих 31). В Гефсимании Петр уже начинает отпадать от Иисуса, хотя пока не более и не менее остальных (стихи 37–38). Однако, когда остальные ученики покидают Иисуса (стих 50), Петр в самом деле превосходит их в верности: он следует за Иисусом, хотя осторожно и на расстоянии, до дома первосвященника (стих 54). Но затем эта потрясающая верность сменяется неверностью: именно Петр, единственный из учеников, прямо отрекается от Иисуса, заявляя, что не имеет с ним ничего общего (стих 66–72). Как его непонимание Иисуса приняло экстремальную форму — он принялся спорить с Иисусом (8:32), так и неспособность быть рядом с Иисусом в беде принимает экстремальную форму — он отрекается от Иисуса. (Отступничество Петра подчеркнуто тем, что в стихе 14:71 Петр клянется, что не знает его [429] .) Таким образом, история отречения Петра — не исключение из правила, согласно которому Петр всегда так или иначе связан с другими учениками. Он покидает Иисуса в беде — как и все они; однако превосходит их в том, как именно это делает [430] .

Можно было бы предположить, что двенадцать учеников в целом и Петр в частности так и остались отступниками, неспособными понять истинную природу Иисуса, — однако упоминание «учеников и Петра» в словах ангела у гробницы (16:7) указывает на грядущее воссоединение, в котором они, несомненно, познают истинную природу Иисуса и будут прощены за отступничество [431] . В этом нуждаются все ученики, но Петр — более всех. Вот с чем связано это, казалось бы, излишнее упоминание Петра наряду со всеми «учениками» (16:7). Петр — первый и последний из учеников: не только по упоминаниям о нем в Евангелии (1:16; 16:7), но и потому, что лучше их всех понимает Иисуса, более их всех верен ему — и в то же время тяжелее их всех согрешает против понимания и верности. Таким образом, эти роли Петра в Евангелии тесно связаны с двумя главными темами этого Евангелия: природой личности и миссии Иисуса — и сущностью и задачами ученичества. (Разумеется, эти темы тесно связаны между собой.)

Вспомнив, каким образом упоминания о Петре в начале и в конце Евангелия создают inclusio свидетельства очевидца (см. главу 6), мы видим, как Марк использовал свой основной источник информации в интересах главных тем своей книги. Как и в случае с приемом «от множественного к единственному», необходимо признать: роль Петра в Евангелии от Марка не ограничивается отражением того, как сам Петр рассказывал свою историю. Слишком хорошо она встроена в общее содержание Евангелия, в его изысканную композицию, подчиненную авторским смысловым задачам. Однако это не отрицает ни того, что Петр был для Марка основным источником информации, ни того, что именно таким образом объясняется особая роль Петра в этом Евангелии. Это означает просто, что Марк прекрасно умел работать с источниками.