С этой целью пожилой епископ совершил в 394 г. путешествие в Палестину, где Оригена еще очень уважали, особенно Иоанн, епископ Иерусалима, и ученые монахи Руфин и Иероним, первый из которых был тогда в Иерусалиме, а второй — в Вифлееме. Епифаний произнес в Иерусалиме неистовую проповедь, вызвавшую смех, и потребовал осуждения Оригена. Иоанн и Руфин сопротивлялись, а Иероним, ранее считавший Оригена величайшим учителем церкви после апостолов и многому научившийся из его экзегетических произведений, не переняв его доктринальных заблуждений, уступил ради собственной репутации ортодокса, перешел на сторону оппозиции, перестал общаться с Иоанном и навлек на себя самую яростную литературную критику со стороны бывшего друга Руфина. Эта история принадлежит к скандальной хронике богословия. Раскол закончился при посредничестве патриарха Феофила в 397 г., но потом споры возобновились. Иероним осуждал у Оригена в особенности учения о предсуществовании, об окончательном обращении дьявола и бесов, а также его спиритуалистическую сублимацию телесного воскресения. Руфин же, вернувшись на Запад (398), перевел несколько трудов Оригена на латынь и приспособил их к ортодоксальным вкусам. На самом деле оба они старались защитить себя от обвинений в следовании Оригену и переложить это обвинение на другого. Критическим анализом и спокойным исследованием учения Оригена они не интересовались, но занимались личными обвинениями и злобными оскорблениями [1538] .

Руфина обвинили перед папой Анастасием (398 — 402), осудившим Оригена на Римском синоде, но он успешно выступил в свою защиту и нашел убежище в Аквилее. Там он наслаждался уважением таких лиц, как Павлин из Нолы и Августин, и умер на Сицилии (410).

Второй акт этого спора развернулся в Египте, и ведущую роль в нем сыграл беспринципный, амбициозный и склонный к интригам епископ ФеофилАлександрийский. Этот епископ сначала был почитателем Оригена и презирал монахов–антропоморфистов, но потом, вследствие личной ссоры с Исидором и «четырьмя высокими братьями», отказавшимися передать ему церковные фонды, стал оппонентом Оригена, критиковал его заблуждения в нескольких документах (399 — 403) [1539] и объявил анафему памяти Оригена, в чем его поддержали Епифаний, Иероним и Римский епископ Анастасий. В то же время он принял самые жестокие меры против оригенствующих монахов и изгнал их из Египта. Большая часть этих монахов бежала в Палестину, но около пятидесяти из них, в том числе четверо «высоких братьев», отправились в Константинополь и были там сердечно приняты епископом Иоанном Златоустомв 401 г.

Так в спор оказался вовлечен и этот благородный человек. Как приверженец антиохийской школы и богослов–практик, он не симпатизировал философским рассуждениям Оригена, но умел ценить его заслуги в разъяснении Писания, а христианская любовь и справедливость побуждали его ходатайствовать перед Феофилом за преследуемых монахов, хотя он и не допускал их в святое общение, пока они не доказали свою невиновность.

Теперь Феофил задействовал все средства, уже чтобы низвергнуть Златоуста, которому давно завидовал; он использовал даже Епифания, бывшего тогда почти восьмидесятилетним стариком, как орудие для выполнения своего иерархического замысла. Этот Епифаний посреди зимы 402 г. совершил путешествие в Константинополь, воображая, что само его присутствие сможет сокрушить тысячеглавую гидру ереси, и собирался не вступать в церковное общение со Златоустом, который собрал всех священников города, чтобы приветствовать его, и не молиться об умирающем сыне императора, пока все оригенствующие еретики не будут изгнаны из столицы, а он не произнесет на них анафему с алтаря. Но потом до него дошло известие о несправедливости, проявленной к нитрийским монахам, и он отплыл обратно на Кипр, сказав епископам, которые провожали его на пристани: «Я оставляю вам город, дворец и лицемерие, но сам я ухожу, ибо должен спешить». Он умер на борту корабля летом 403 г.

Когда грубой искренности Епифания оказалось недостаточно, была задействована хитрость Феофила, который теперь сам прибыл в Константинополь и сразу же выступил как обвинитель и судья. Многие священники, императрица Евдоксия и двор были недовольны Златоустом по причине его моральной строгости и смелых изобличений, и Феофил прекрасно сумел этим воспользоваться [1540] . В собственной епархии Златоуста, в поместье «У дуба» [1541] в Халкидоне, он провел тайный совет тридцати шести епископов против Златоуста и, выдвинув там против него ложные обвинения в аморальности, антицерковном поведении и измене, добился его смещения и изгнания в 403 г. [1542] Три дня спустя Златоуста вернули, вследствие землетрясения и недовольства народа, но потом он был опять осужден собором 404 г. и сослан от двора, ибо, возмущенный сооружением серебряной статуи Евдоксии рядом с церковью Святой Софии и связанными с этим театральными представлениями, позволил себе неразумное и несправедливое преувеличение, начав проповедь по Мк. 6:17 и далее, в воспоминание об Иоанне Крестителе, следующим личным намеком: «Опять Иродиада свирепствует, опять она пирует, опять она танцует, опять она требует принести ей на блюде голову Иоанна [а это имя самого Златоуста]» [1543] . Сосланный в Кукуз и Арависс, Златоуст переписывался со всеми областями христианского мира, живо интересовался миссиями в Персии и Скифии и взывал к общему церковному собору. Его противники добились приказа из Аркадии о его переводе в дальнюю пустыню Питиунт. По пути туда он умер в Комане, Понт, в 407 г., на шестидесятом году жизни, славя Бога за всё, даже за свои незаслуженные гонения [1544] .

Народ почитал Златоуста как святого, и через тридцать лет после его смерти по приказу Феодосия II (438) его останки были с триумфальным шествием перевезены в Константинополь и похоронены в императорской гробнице. Сам император встречал мощи в Халкидоне, пал ниц перед гробом и от имени своих виновных родителей Аркадия и Евдоксии умолял святого человека о прощении. Тот век не мог понять и оценить смелый дух Оригена, но ему были понятны ограниченное благочестие Епифания и благородные добродетели Златоуста.

Несмотря на преобладавшее в то время отвращение к свободным размышлениям, у Оригена все равно было много читателей и поклонников, особенно среди монахов Палестины, двое из которых, Домициан и Феодор Аскида, пользовались благосклонностью и влиянием при дворе Юстиниана I. Но при этом императоре, около середины VI века, спор об ортодоксии Оригена возобновился в связи со спором о трех капитулах и завершился осуждением пятнадцати положений Оригена на соборе 544 г. [1545] С тех пор никто, вплоть до недавнего времени, не осмеливался выступать в защиту Оригена, и многие из его трудов были утрачены.

После Кирилла Александрийского пришла в упадок богословская продуктивность Греческой церкви, а после Феодорита — экзегетическая. С тех пор греки по большей части ограничивались пересмотрами и составлением сборников древних произведений. А церковь, которая не идет вперед, откатывается назад или впадает в застой.

Среди трудов о христологических спорах вообще следует в особенности проконсультироваться с уже упомянутыми трудами Петавия(Petavius, tom. iv, De incarnatione Verbi), Уолша(Walch, Ketzerhistorie,vol. v-ix), Баураи Дорнера. Специальная литература будет приведена в начале последующих разделов.

Троица и христология — две самые сложные проблемы и самые емкие догмы богословия, причем они тесно связаны между собой. Поэтому разработка одной из них сразу же привела к изучению другой и к волнениям, с этим связанным. Рассуждения о Троице проистекают из исследования личности Христа и снова ведут к нему. Их объединяет идея воплощения Бога. В арианских спорах Сын Божий рассматривался в основном с точки зрения Его сущностных, вечных отношений с Отцом, в христологических же спорах главной темой стал воплощенный Христос и суть Его божественно–человеческой личности.