Здоровенный чернобородый мужик держал на це­пи медведя. Зверь, рыча, сильно мотал из стороны в сторону большой головой, пытаясь освободиться от широкого ошейника, плотно сжимавшего его шею. Рядом с мужиком он не казался ни огромным, ни да­же страшным.

С жалостью смотря на зверя, Илья соображал, хва­тило бы у него отваги справиться с ним, если бы косо­лапый встретился ему в лесной чаще. Подумав хоро­шенько, он решил, что наверняка справится, конечно, не теперь, а когда подрастет и будет ходить на ловы, как другие взрослые.

Снова весело заиграла дудочка. Приплясывая и смешно раздувая пунцовые щеки, двигался по кругу кривоногий мужичонка. Шапка его была слишком вы­сока и смешно раскачивалась в такт пляски. Большие красные птицы, вышитые по подолу чуть закрывав­шей колени широкой свиты, кажется, тоже плясали.

Плясун обошел почти полкруга, когда, повинуясь мужику, который потянул за цепь и ударом плети взбил снег совсем рядом с когтистыми лапами, медведь в очередной раз дернул головой, рыкнул беззлобно и встал на задние лапы. Толпа ахнула. Со всех сторон послышались восхищенные восклицания. Рожок заиг­рал быстрее, кривоногий мужичонка вертелся уже почти совсем рядом со зверем, который, словно немно­го подумав, стал едва заметно приседать, поднимая вверх то одну, то другую переднюю лапу.

Толпа восхищенно заулюлюкала. А медведь, по­чувствовав удар плети, встал на все четыре лапы, не­сколько раз подряд опустил свою большую лохматую голову в грязную снежную кашу.

— Смотри, смотри, кланяется, — понеслось со всех сторон.

— Ишь, каков черт! — захохотала статная румя­ная молодуха.

— Оно и видно, что черт! Бесовщина все это, — раз­дался рядом с Марией чей-то злобный голос, на кото­рый, кажется, никто не обратил внимания.

— Эка зверюга что выделывает, — радовался по-детски кто-то, стоящий в задних рядах.

— Бесовские игрища! Грех смотреть такое! — опять донесся злой голос.

— Так что ж ты смотришь? — ответили на это сразу несколько голосов.

— Вас, грешников, отворотить от греха хочу, — не унимался праведник.

— Разве веселье — грех? — бодро спросил молодой русобородый мужик и, не дождавшись ответа, в котором, кажется, он вовсе не нуждался, захохотал, показывая приятелю в сторону медведя: — Смотри-ка, Митрий, что выделывает! Вперевалку, точно как наш дед вышагивает!

— Вот–вот, вам бы всем только на бесовские игри­ща смотреть! Не отмолить вам греха! — продолжал буб­нить свое злой голос, но его заглушали громкий хохот и радостные выкрики.

Мария передернула плечами, словно ощутила не­приятный холод, который исходил от говорившего, но вскоре, охваченная всеобщим восторгом, забыла обо всем, всецело увлеченная зрелищем.

Илья смотрел на удивительного зверя, открыв рот. После того как медведь поднялся на задние лапы, став больше чем на голову выше чернобородого мужика, он уже не казался мальчику таким слабым и жалким, как прежде. Он вызвал теперь смешанное чувство вос­торга и страха, охватывавшее ребенка всякий раз, когда бабка рассказывала ему страшные сказки о лес­ных чудищах.

Откланявшись, зверь рванулся на другую сторону круга. Его рычащая, перевязанная кожаным ремнем морда потянулась к загомонившим в страхе людям. Ближние быстро отпрянули, вытолкнув вперед тех, кто стоял за ними, мужик тем временем привычным движением подтянул цепь, и медведь покорно вернул­ся в центр круга.

За шумом никто не заметил, как к толпе, гудящей словно потревоженный улей, подъехали несколько всадников, среди которых был и сам московский князь.

Заметив на противоположной стороне князя, воз­вышающегося над возбужденными людьми, несколько человек, поспешно стащив шапки, стали отвешивать поклоны, на это обратили внимание другие, завертели головами и, увидев московского правителя, тоже стали кланяться.

— Князь, князь, князь, — шелестела толпа.

— Князь, князь, — услышала Мария.

Сердце ее заколотилось, щеки покраснели. Она, подчиняясь всеобщему движению, повернула голову в ту сторону, куда смотрели все, и над толпой, быстро расступавшейся перед князем, давая ему возможность проехать, увидела весело улыбавшееся молодое лицо, которое вчера видела совсем рядом.

Михаил Ярославич, выехав за ворота, направил ко­ня в сторону торга. Несмотря на то что была уже вторая половина дня, оказалось, здесь все еще очень много на­роду. Почти сразу же внимание князя привлекла доно­сившаяся откуда-то издалека веселая мелодия. Он по­вертел головой, а дружинник из его охраны, угадав, что надо князю, указал ему на скопление людей у ла­вок, расположенных почти под самыми стенами детинца. Из-за нахлынувших на торг людей проулки между выстроившимися в ряд лавками казались уже обычно­го. Проехав мимо лавок, хозяева которых, узнав влас­тителя, радостно приветствовали его, князь через короткое время приблизился к возбужденной, весело галдящей толпе. Она плотно обступала небольшой пятачок, по которому на задних лапах передвигался бу­рый медведь.

Сначала князь решил, что народ веселит мужик, нацепивший на себя медвежью шкуру, — Михаил Ярославич несколько раз во Владимире, да и в отчем доме, видел таких умельцев, потешавших люд, — но потом понял, что перед ним самый настоящий мед­ведь. Зверь уморительно переваливался с лапы на ла­пу, при этом размахивал головой, будто надеялся порвать цепь, которую крепко держал в руках чернобо­родый великан.

Шум приветствий, сопровождавший князя, почти сразу докатился и до толпы, но увлеченные зрелищем люди не сразу приметили Михаила Ярославича и его дружинников, а когда заметили, тут же стали расступаться, пропуская их вперед.