— Хороший бы из него получился офицер. — На душе стало грустно.

— Почему получился бы, — возразил Гульман, — он таким был.

***

В Чарджоу мы задержались из-за дяди Гриши. Он сказал, что надо поме­нять термостат, потому как до Красноводска «Москвич» не дотянет.

— Угроблю мотор, тогда совсем хана. Вы езжайте, а я покантуюсь, сде­лаю, а там помаленьку, как придется.

Все решили, что дядю Гришу оставлять не будем. Он обрадовался:

— Пока то да се, поменяю, — заверил он, — а так ведь сплошная мука. Перед поездкой заменил, позарился на новый, вот и всучили такой, будь они неладны. — И побежал на местный базар. Вернулся огорченный и удручен­ный: — Столько разного барахла, а этой штуки нет.

Майор предложил вообще выбросить термостат и соединить патрубки напрямую.

— Как же без термостата? — удивился дядя Гриша.

— К зиме поставишь, а сейчас можно и без него, гарантирую, никаких проблем не будет, — заверил майор, который, по всей видимости, неплохо разбирался в технике.

Пока занимались «Москвичом», к нам на зеленых «Жигулях» присоеди­нилась молодая пара. Рослый парень вначале к нам присматривался, затем подошел, стал расспрашивать. Наши отвечали неохотно. Он пояснил, что едет из Карши с женой и годовалым ребенком. Добирается в Ставрополье. Итак, на одну машину колонна стала длиннее.

В шумноголосой прохладе Каракумского канала, где птичий гам из бли­жайших зарослей ивняка стоял такой, что заглушал звук мотора, асфальта не было видно из-за вдавленных в него погибших птиц, в машине спустило заднее колесо. Мне вовремя помахали красным флажком, и я остановился, иначе бы от покрышки остались лохмотья. Майор сказал, что подождут, пока поставлю запасное, но я настоял, чтобы они ехали:

— Управлюсь мигом и догоню.

Колонна уехала, а мне, чтобы достать запаску, пришлось освобождать багажник, затем упаковать все по новой, мигом не получилось. Провозился с полчаса, если не больше, поэтому стал давить на газ, а здесь, как назло, впереди два трактора везли огромные прицепы свежего сена и никак не дава­ли обогнать. Я сигналил, моргал дальним светом, все бесполезно, дорогу не уступали. Сидевший рядом сын рассудительно проговорил:

— Ладно, пап, трактора ведь. Они далеко не едут, где-нибудь да свер­нут.

— Шею бы им, подлецам, свернуть.

Внезапно шедший попутно трактор притормозил, а тот, что ехал по встречной, ускорился и резко ушел вправо, я помахал ухмылявшемуся трак­тористу кулаком:

— Совесть надо иметь!

— Папа! — закричал сын и резко рванул руль на себя. Машина вильну­ла, и в это мгновенье мимо нас на огромной скорости промчалась встречная «Волга». Промчалась так близко, что мы едва не цапнули друг друга боковы­ми зеркалами. Я весь облился холодным потом. От крика на заднем сиденье проснулись жена и дочь:

— Что случилось?!

До меня дошло: нас вели и подставляли под встречную. Представил, что стало бы, вовремя не крутни сын руль: лоб в лоб. И бескрайняя степь вокруг. Знакомый холодок смерти коснулся лица, но раньше он не был таким страшным, как сейчас. Начал бить озноб, и я почувствовал, как пристально смотрели на меня глаза Божией Матери, рука вдруг сама поднялась для крест­ного знамения.

— Пап, ты чего? — удивился сын.

— Ничего, сынок, все нормально.

Некоторое время, пребывая в трансе, ехал медленно и с ненавистью посматривал в боковое зеркало: трактора также снизили скорость. В голову закралась шальная мысль: а не пальнуть ли по ним из ракетницы. Представил, как вспыхнут прицепы, словно порох: «.пусть сгорят, дотла сгорят».

Вывела из оцепенения жена:

— Николай, что случилось?

Мы с сыном переглянулись:

— Да ничего. — Я опять встретился со взглядом Божией Матери и облег­ченно вздохнул: — Ничего, спите.

И прибавил скорость.

Колонну мы догнали необычайно скоро. Я увидел, как впереди по дороге ходили люди, притормозил, узнал попутчиков, внимательно осматривавших асфальт. Майор пояснил:

— Черную полосу видишь? «Волга» все масло на дорогу выплеснула. Пробку от картера потерял. Хорошо, что вовремя стал, иначе пришлось бы тащить до Ашхабада.

Мы присоединились к поиску, хотя я понимал, что выскочившая на скоро­сти пробка могла отлететь так, что ее никто и никогда уже не найдет.

Дядя Гриша, глядя на наши безуспешные поиски, решительно покопался в своем бардачке, затем громко позвал:

— Николай, посмотри, думаю, подойдет. — В руках он держал короткий болт. — Вот прокладку из кожи под него надо, а то резьбу сорвем.

Болт подошел, мне осталось только поделиться маслом и вспомнить Гульмана добрым словом. Растроганный «волжанин» постоянно снимал и протирал очки, смущенно суетился, мне показалось, что он гораздо старше своих лет:

— Как бы я без вас, ну, как бы...

Когда я поведал майору, что недавно произошло, он заскрипел зубами:

— Дорога, будь она неладна. Надо было подождать. В Афганистане на такой дороге под Газни по нам так шандарахнули из гранатометов, что все зубы в ладонь выплюнул и в карман положил.

— Ясно, ни при каких обстоятельствах дробиться не будем, — подтвер­дил я.

Пока разбирались с «Волгой», кое-кто налег на ташкентские припасы, особенно на те, которые уже начали поддаваться жаре. Принюхивались, при­сматривались, а потом стали есть. На совет Надежды, что лучше бы их выбро­сить, жена капитана, ехавшего в Полтаву, заупрямилась. Пышногрудая краса­вица, о которой дядя Гриша говорил: «Ну, до чего же богатая женщина», сидя у большой плетеной корзины, отчаянно разводила руками: «Ох, это столько денег потрачено, а теперь на обочину, будем ести, холера нас не возьме!» Да если бы она одна такая.