Данные книги быстро разошлись. Всем не терпелось хоть что-нибудь узнать об этом страшном тайном братстве. Парижские badauds [147] были так встревожены, что ежедневно ожидали увидеть сатану, дефилирующего среди них in propria persona [148] . В этих книгах говорилось, что всего общество розенкрейцеров насчитывает тридцать шесть членов, которые отреклись от крещения и не уповают на воскрешение к судному дню. И вовсе не ангелы добра, как они заявляют, помогают им творить чудеса, а дьявол дарует им способность переноситься из одного конца света в другой со скоростью мысли, говорить на всех языках, всегда иметь полные кошельки, независимо от затрат, быть невидимками и проникать в самые потайные места, невзирая на засовы, а также узнавать тайны прошлого и предсказывать будущее. Эти тридцать шесть братьев разделены на группы: лишь шестеро из них были отправлены с миссией в Париж, шестеро— в Италию, шестеро — в Испанию, шестеро — в Германию, четверо — в Швецию, двое — в Швейцарию, двое — во Фландрию, двое в Лотарингию [149] и двое во Франш-Конте [150] . Ходила молва, что миссионеры, посланные во Францию, поселились где-то в Маре-дю-Тампль. Этот парижский квартал вскоре приобрел дурную славу, и люди не хотели там жить, опасаясь, что их выгонят из дому шестеро розенкрейцеров-невидимок. Простолюдины и многие из тех, чье образование заслуживало лучшей участи, верили, что сии таинственные персоны посещают постоялые дворы и гостиницы Парижа, где уплетают самую лучшую еду и пьют самые изысканные вина, а затем вдруг бесследно исчезают, когда хозяева означенных заведений предъявляют им счет. Кроткие девушки, ложившиеся спать в одиночестве, часто просыпались ночью и обнаруживали в своих постелях мужчин красивее греческого бога Аполлона, которые тут же становились невидимыми, когда девицы поднимали тревогу. Рассказывали также, что множество людей находили в своих домах груды золота, не понимая, откуда те появились. Весь Париж был взбудоражен. Ни один человек не мог не опасаться за свое имущество, ни одна девица за свою девственность и ни одна жена за свое целомудрие, пока эти розенкрейцеры находились у них в городе. В разгаре смятения вышел второй плакат следующего содержания:

«Если кто-то желает увидеть братьев-розенкрейцеров просто из любопытства, то этот человек никогда не вступит с нами в контакт. Но если его воля действительно побуждает его вписать свое имя в список нашего братства, то мы, способные читать мысли всех людей, убедим его в правдивости наших обещаний. По этой причине мы и не сообщаем миру о нашем местонахождении. Одного мышления в сочетании с искренней волей тех, кто хочет узнать нас, достаточно для того, чтобы познакомить их с нами и нас с ними.»

Хотя существование такой организации, как розенкрейцеры, вызывало сомнение, было совершенно очевидно, что кто-то занимается распространением данных объявлений, расклеенных на всех парижских стенах. Полиция тщетно пыталась выйти на преступников, а ее желание добиться успеха лишь усугубляло растерянность горожан. Очень скоро за это дело взялась церковь, и аббат Готье, иезуит, написал книгу, призванную доказать, что в силу враждебности розенкрейцеров по отношению к Папе Римскому они являются последователями Лютера, засланными для пропаганды его ереси. Одно их название, добавлял он, доказывает, что они еретики, ибо крест, увенчанный розой, представляет собой геральдическую эмблему архи еретика Лютера. Некий Гарасс утверждал, что они являются братством пьяниц-самозванцев, название которых происходит от гирлянды роз в форме креста, вешавшейся в Германии над столами в трактирах в качестве эмблемы секретности, откуда пошла расхожая фраза «сказать под розой», то есть сообщить свой секрет другому человеку. Другие интерпретировали аббревиатуру F.R.C. [151] не как «Братство розового креста», а как «Fratres Roris Cacti», то есть «Братья кипяченой росы», и объясняли сие название утверждением, что последние собирают в больших количествах утреннюю росу и кипятят ее, дабы получить экстракт очень ценного ингредиента, входящего в состав философского камня и живой воды.

Атакуемое таким образом братство защищалось как могло. Они отрицали использование какой бы то ни было магии или общение с дьяволом. Розенкрейцеры заявляли, что счастливы оттого, что уже прожили более ста лет и рассчитывают прожить еще много веков, и что глубокие знания о природе были переданы им самим Всевышним в награду за их набожность и исключительно преданное служение ему. Ошибаются, утверждали они, те, кто связывает происхождение их названия с крестом из роз или называет их пьяницами. Относительно первого они снова и снова заявляли, что название ордена произошло от фамилии его основателя Христиана Розенкрейца, а в ответ на второе обвинение повторяли, что не знают, что такое жажда, и предаются более возвышенным удовольствиям, чем те, кто ее испытывает. Они не хотят вмешиваться в политику или религию какого-либо человека или группы людей, хотя и не смогли удержаться от отрицания верховной власти Папы Римского и обвинения его в тирании. Розенкрейцеры заявляли, что о них распускают клеветнические слухи, наиболее несправедливым из которых является измышление о том, что они предаются похоти, проникая под покровом своей невидимости в спальни хорошеньких девиц. Напротив, утверждало братство, первым обетом, который они дают, вступая в общество, является обет целомудрия, любой же из них, кто его нарушит, немедленно лишится всех своих преимуществ и вновь станет беззащитным перед голодом, лишениями, болезнями и смертью, как обычный человек. Они столь ревностно относятся к целомудрию, что видят причину грехопадения Адама в нехватке у него сей добродетели. Помимо самозащиты братство приступило к дальнейшему декларированию своих постулатов. Его члены навсегда отказывались от всех старообразных представлений о колдунах, ведьмах и о связи с дьяволом. Они отрицали существование столь ужасных, противоестественных и отвратительных тварей, как инкубы и суккубы [152] и бесчисленные нелепые бесы, в которых человек верил в течение многих столетий. Человек, развивали они свою мысль, окружен не врагами, подобными вышеназванным, а мириадами прекрасных и милосердных созданий, всегда готовых прийти ему на помощь. Воздух населен сильфами, вода ундинами, недра земли гномами, а огонь саламандрами. Все эти создания друзья людей, которые больше всего хотят, чтобы последние очистились от любой скверны и получили таким образом возможность видеть их и общаться с ними. Они обладают великой силой и не скованы ограничениями пространства, времени и материи. Но в одном человек их превосходит. У него есть бессмертная душа, которой духи не обладают, а посему обречены на смерть. Они могут, однако, разделить с людьми бессмертие, если им удастся разжечь в сердцах людей любовь к ним (духам). Таким образом, духи женского пола постоянно стремятся очаровать мужчин, а гномы, сильфы, саламандры и ундины мужского пола-женщин. Объекты этой страсти, отвечая духам взаимностью, передают им часть божественного огня души, и с этого момента влюбленные становятся равными объектам их любви и вместе с ними согласно божественному жребию вступают в чертоги вечного блаженства. Эти духи, утверждали розенкрейцеры, непрерывно наблюдают за человечеством днем и ночью. В их компетенции находятся сны, предзнаменования и предчувствия, а также способы предупреждения о надвигающейся опасности. Однако несмотря на их склонность помогать людям ради них же самих, потребность в душе временами делает их капризными и мстительными, они обижаются по малейшему поводу и причиняют зло вместо блага тем, кто убивает в себе разумное начало обжорством, пьянством и прочими низменными инстинктами.

Несколько месяцев спустя возбуждение парижан, инспирированное плакатами братства и нападками духовенства, само собой сошло на нет. Истории о розенкрейцерах стали в конце концов чересчур абсурдными даже для того суеверного времени, и люди вновь принялись смеяться над этими незримыми господами и их фантастическими доктринами. В сложившихся условиях Габриэль Ноде опубликовал свое сочинение «Avis a la France sur les Freres de la Rose-croix», в котором весьма успешно разоблачил вздорность нового ордена. Сей труд, пусть и не слишком хорошо написанный, появился в нужное время. Он нанес смертельный удар розенкрейцерам во Франции, и в следующем году о них почти ничего не было слышно. Мошенники в разных частях страны временами присваивали себе это название, чтобы замаскировать банальный грабеж, и время от времени их отлавливали и вешали за слишком большое мастерство переманивания жемчугов и драгоценных камней из карманов других людей в их собственные или за то, что они выдавали куски позолоченной латуни за чистое золото, сделанное посредством философского камня. Не считая этих случаев, розенкрейцеров окутала пелена забвения.

Их доктрина, однако, получила распространение не только во Франции: она все еще процветала в Германии и завоевала множество умов в Англии. Эти страны породили двух ее великих магистров в лице Якоба Бёмена и Роберта Фладда — «философов», чьи идеи отличаются, пожалуй, наибольшей нелепостью и экстравагантностью. По всей видимости, орден разделился на две ветви на братьев Rosae Cruets [153] , посвятивших себя чудесам земным, и братьев Aurae Cruris [154] , полностью сосредоточившихся на вещах божественных. Фладд принадлежал к первой категории, а Бёмен ко второй. Фладда можно назвать отцом английских розенкрейцеров, достойным занять видное место в храме Глупости.

Он родился в 1574 году в местечке Милгейт, в графстве Кент, и был сыном сэра Томаса Фладда, военного казначея королевы Елизаветы. Его поначалу собирались отдать на военную службу, но он слишком любил учебу и был чересчур склонен к тишине и уединению, чтобы блистать на данном поприще. Поэтому отец не стал навязывать сыну выбор жизненного пути, к которому тот был не приспособлен, и поощрял его занятия медициной, интерес к которой тот демонстрировал с ранних лет. В двадцать пять лет он отправился на континент, где, будучи любителем всего малопонятного, чудесного и непостижимого, стал ревностным последователем учения Парацельса, которого считал новатором в области не только медицины, но и философии. Он провел шесть лет в Италии, во Франции и в Германии, загружая свой разум фантастическими идеями и ища общества подобных ему энтузиастов и мечтателей. Вернувшись в Англию в 1605 г., он получил в Оксфордском университете степень доктора медицины и начал врачебную практику в Лондоне.

Вскоре он обратил на себя внимание. Он латинизировал свое имя из Роберта Фладда в Робертуса а Флуктибуса (Роберта Флуктибского) и начал пропагандировать множество странных теорий. Он открыто признал свою веру в философский камень, живую воду и универсальный растворитель, и утверждал, что существует только две первопричины всего сущего сгущение, бореальная (северная) сила, и разжижение, австральная (южная) сила. Фладд утверждал, что человеческим телом правит некоторое количество демонов, расположенных в форме ромбоида. Каждая болезнь имеет своего конкретного демона, который ее вызывает и может быть побежден только с помощью того демона, который находится прямо напротив него в ромбоидальной фигуре. К его медицинским воззрениям мы вернемся во втором томе, где на их основе он причисляется к прародителям магнетического заблуждения и его ответвления-животного магнетизма, вызвавшего сенсацию в наше время.