В маленькое шестиугольное окно, проре

занное в двери, можно было видеть то, что

происходит внутри; Рафен узнал желтоватый

оттенок бронированного стекла. Этот матери

ал, изобретенный еще в Темную Эру техноло

гии, был крепче стали, и, прозрачный с лице

вой стороны, был матовым с внутренней. Для

того, чтобы разбить его, потребовалась бы

дюжина попаданий из болтера.

Внутри он увидел Астартес, который мо

лился, преклонив колени на грязном полу.

Воин не мог видеть его — он вообще ничего

не замечал, погруженный в медитацию. Его

эбонитово-черная кожа блестела от пота. Ра

фен сделал шаг к контейнеру — змееподоб

ный мутант преградил ему путь, поднимая

оружие. Воин почувствовал, что его схватили

за руку, и, повернувшись, обнаружил, что Вет

ча тянет его дальше.

— Не давай им повода, — вполголоса посо

ветовал Космический Волк.

— Т-там… — произнес он, — это брат из

Ордена Саламандр?

Ветча кивнул и показал на другой контей

нер, неподалеку:

— Гвардия Ворона.

Он тыкал пальцем на один контейнер за

другим:

— Тауранец. Серебряный Тигр. И еще…

всякие.

— Сколько их? — отрывисто спросил Рафен.

Ветеран подвел его к двери в стене, и она со

скрипом отворилась, щелкнув автоматиче

ским замком.

— Они постоянно умирают, — сказал Ветча,

— их… немного.

КРОВАВЫЙ Ангел переступил порог и сно

ва оказался в полной темноте. Пока он ста

рался приспособить свое зрение к мраку, дверь с грохотом захлопнулась — Космиче

ский Волк остался за ней. Рафен заколотил по

металлу:

— Ветча! Ветча, что такое?!

Он услышал дыхание и мрачное фырканье:

— Не позволяй ему влезть к тебе в душу, родич. Он — хуже их всех.

В дальнем конце контейнера он различил

фигуру, сидящую у стены: другой Астартес, коренастый, со странно скошенными плеча

ми.

— Рафен, из Кровавых Ангелов, — предста

вился он. Его собеседник бросил на него стра

дальческий взгляд. Смуглый и напряженный

воин произнес:

— Тарик. Орлы Обреченности. Но не ду

маю, что имена здесь что-то значат, — боль

звучала в каждом его слове.

— Сколько времени ты здесь? — спросил

Рафен, подходя ближе.

— Мне кажется, три года. Может, пять.

Здесь трудно следить за ходом времени.

— П-пять лет? — Кровавый Ангел был изум

лен. Тарик отвернулся и продолжал, глядя в

сторону:

— Другие здесь дольше. Ветча говорит, что

сидит тут больше десяти лет… но я не больно-

то верю тому, что он говорит.

Рафен помотал головой:

— Что за бред. Эти братья… если бы они

пропали, об этом бы узнали. Ваши Ордены

искали бы вас…

Орел Обреченности снова посмотрел на

него, на этот раз в его взгляде светилась хо

лодная злость:

— Ты думаешь, они помнят о нас, родствен

ничек? — он с трудом поднялся на ноги, и с

неожиданной энергией поднял палец к по

толку, видимо, показывая на небо. — Они по

мнят? Нет! Потому что мы все мертвы!

Рафен стоял на своем:

— Я не понимаю. Почему этот проклятый

предатель творит это? Зачем он собирает

здесь боевых братьев, как… фигуры для игры

в регицид?

— И ты тоже уже покойник, — Тарик, не

обратив внимания на его вопрос, повернулся

и скрылся в тени, — ты будешь гнить в этом

аду, куда свет не заглядывает, вместе со все

ми.

Рафен нахмурился. Орден Тарика был из

вестен своим суровым и мрачным взглядом

на мир, но то, что он услышал сейчас, было

слишком даже для них. Его собеседник выгля

дел измотанным и изможденным так, что ни

одна битва не смогла бы довести его до такого

состояния.

— Но что Байл делает здесь? — настаивал

он. — Ты, Ветча, другие Астартес… Что ему от

вас надо?

— Он делает то, с чем справляется лучше

всего, — проскрежетал его собеседник, протя