сло тебя?

— Так же, как тебя. Но так давно, что уже

песок сыпется. Короче, я здесь куда дольше

тебя.

— И поэтому ты ему служишь? Тащишь ме

ня к нему, как охотничий пес — дичь? Он смог

тебя сломать?

— Ничего ты не знаешь, парень, — старик

остановился.

— Говорят, сынов Русса нельзя подчинить, что их смелость в бою — безгранична, а воля

— тверже камня. Но смотрю на тебя, и вижу —

врут те, кто так говорит!

Космический Волк зарычал, и, развернув

шись к нему, резко вскинул обе руки — паль

цы были согнуты, как когти; но на секунду

замешкался, а потом — уронил руки вдоль

тела. Несмотря на темноту, Рафен смог разо

брать выражение его лица. В нем не было

ярости, только… странная покорность.

— Отсюда нельзя сбежать, — произнес ве

теран, — выхода нет… кроме того, что ты ви

дел.

Он кивнул в сторону ворот, через которые

они вошли.

— Спроси себя, почему один из нас по сво

ей воле предпочел смерть жизни здесь. Спро

си себя, Кровавый Ангел — и на досуге поду

май над ответом.

— Здесь есть еще Астартес? Из других Ор

денов?

— А то. И все они думали как ты сейчас, —

старик вздохнул, подошел ближе, и, понизив

голос, продолжал, — каждый раз, когда я го

ворю с теми, кто сюда попал — всегда одно и

то же. Они спрашивают, почему я здесь. И

почему я больше не сопротивляюсь.

— Мы — Астартес, — отрывисто возразил

Рафен, им медленно овладевала холодная

ярость, — и мы никогда не сдаемся. Мы сотво

рены для боя!

— Как тебя зовут, Кровавый Ангел?

— Рафен, сын Аксана. Сержант.

— А я — Нурхунн Ветча, из Длинных Клы

ков. Cлыхал мое имя?

Он помотал головой:

— Нет. Не слышал.

— Это потому, что я покойник. Как и все

остальные наши с тобой родичи здесь. Мы

сопротивляемся, Рафен, сопротивляемся, как

можем. Тем, что остаемся в живых так долго, сколько можем, и каждый наш вздох здесь

говорит, что мы не покоримся!

— Сколько здесь может быть этих мутан

тов? — требовательно вопросил Рафен. — Все

действительно так безнадежно? И ни у кого

не хватило пороху захватить это место и срав

нять его с землей?

— Много кто пытался.

— Они пытались и не смогли?

— Они пытались и погибли, — с нажимом

произнес Ветча, поворачивая к Кровавому

Ангелу свое спокойное и покорное лицо, — а

мне помогает моя надежда, парень. Каждое

утро я прошу Русса и Императора стать сви

детелями тому, что здесь происходит — и си

лу выдержать это. А делаю я это потому, что

знаю: однажды настанет мой день!

Голос старого воина зазвенел от сдержива

емой ярости:

— Я жду, Рафен. Я жду этого дня. Этой ми

нуты, которая обязательно настанет. И тогда

— даже свинцовый нож сгодится для одного

удара.

— А пока ты ждешь — Фабий Байл жив-здо

ров и продолжает творить преступления по

всей галактике, — покачал головой Рафен.

Космический Волк развернулся и зашагал

дальше:

— Если б ты пробыл здесь столько же, сколько я, Кровавый Ангел, ты бы понял. А

сейчас — идем. В этом стоке у нас прометиум, чтобы угробить любого потрошителя, кото

рый пройдет феромоновый щит. Тебе точно

не понравится, если ты здесь окажешься, ко

гда такое случится.

В ДАЛЬНЕМ КОНЦЕ туннеля в стене разо

шлись в стороны створки нескольких ворот —

и Рафен, стиснув зубы, зашипел от боли: в его

привыкшие к темноте глаза словно впились

иглы. Часто моргая, он огляделся и обнару

жил, что стоит на краю каменного пандуса, который спиралью спускался в огромную яму, которую он заметил с “Атланта”. То, что пока

залось ему вырубленными в скале террасами, оказалось одним наклонным выступом, кото

рый поворот за поворотом спускался вниз, ограждение на его овальных витках поблес

кивало у самого дна кратера. Сотни одинако