Но что путеводящего в названной книге? Как она может помочь тому, кто хотел бы жить, не отрекая сердца от России? На мой взгляд, книга «Первая леди» отразила доброе количество человеческих судеб, чье жизненное пространство совпало со значимыми событиями в стране. В частности, многие рассказы Валентина Сорокина посвящены перестроечному и постперестроечному периоду («Сторублевая курица», «Гад», «Первая леди» и др.). Несмотря на некоторую мрачность зарисовок и ироничность, общая тональность произведений близка и понятна каждому, кто пережил те судьбоносные годы. В тональности той — горечь и боль. Оттого, что, так или иначе, в перестроенном чаду произошло смещение базовых ценностей. «Я люблю тебя, моя Родина, Россия моя, спасенная и обласканная небесной синевою и августом небесным! Когда замирает сердце при виде твоего разорения и нищеты, я припадаю к бугорку, прирученному обелиску на хуторе, низко, низко — и оттаиваю, камень погибели отступает от моей души, и сердце вновь начинает биться и тужить».

Приходящая на смену идеологическому вакууму перестроечных лет капитализация общества несет в себе содержательные изменения. Как то: на смену бескорыстию приходит выгода, на смену состраданию — индивидуализация, на смену любви — прагматизм. И думается, горечь размышлений писателя уже в те годы, а многие из рассказов помечены 1990-ми годами, проистекала из предчувствия будущей ценностной ломки общества. Пронзителен в этом плане рассказ «Три круга». «Наши совсем исчезли журавли, ближние, а свободные, выделенные журавли для Урала и Сибири, дадут три круга, дадут три круга и улетят. Это они — когда в Египет и в Индию летят, от нас летят. А когда к нам — не дают приветственного круга, не здороваются. Да и эти-то, прощальные-то, круги, молча дают, молча дают. Трудно звенеть им над мертвым болотом и мертвыми лугами… Один остался Иван Сергеевич на хуторе. Наташа его умерла. Старухи раньше ее вымерли. Под крыши их въехали чужие темные люди. Сжигают русские нищие избенки и возводят на зеленых берегах древней русской реки Сестры виллы. О ком жалеть-то?»

Но, если в мире разрушенных идеалов не остается света, то мы опять возвращаемся к книге, как к спасительному пульсу маяка. Безусловно, никто не может дать советов построения души, и Валентин Сорокин не исключение. Но душа, как дом, должна опираться на фундамент. И в силах писателя что-то предложить за его основу. Валентин Сорокин фундаментом для души считает любовь к истоку, к началу себя как личности — любовь к Родине. Пусть кто-то сморщится от банальности фразы, но знание, понимание и отсюда принятие и любовь к всеобъемлющему понятию «Родина» не бывает банальным. И, если об этом сказано живым, трепетным, кровоточащим словом, то, я уверена, шкала ценностей постепенно начнет свое возвращение к традиционной.

Светлые сумерки

Как часто случается у нечаянных попутчиц, беседа наша поначалу напоминала легкое скольжение ветра. Также как его дуновение, она едва касалась внутренних глубин, плавно обтекала острые выступы и казалась бы абсолютно бессмысленной, если бы по тону, посадке, ищущему взгляду не чувствовалось: моей собеседнице нужно высказаться. В ней не было порывистости, азарта, раздражения, которые овладевают человеком при переизбытке информации. Не было и печали, которая густо проливается из глаз, когда у человека беда. Моя собеседница была привлекательна спокойствием и какой-то необыкновенной рассудительностью. И все же, ей хотелось сбросить некий груз, который возлежал на полных, уже немолодых плечах. Именно по этой причине она не позволяла ничего не значащим фразам пропадать в шорохе автобусных шин. Она их склеивала, скрепляла, цепляла друг за друга, и в один подходящий момент направила разговор в нужный ей поток. Прежде всего, я узнала, что моя собеседница едет из небольшого городка Опочка, что в Псковской области, где в доме престарелых находится ее родная сестра.

При большом желании моей спутнице можно было дать пенсионный возраст, но сколько же тогда лет ее родной сестре? Признаться, мне всегда казалось, что в домах подобного статуса живут глубокие старики.

Словно угадав мои мысли, попутчица вскользь заметила, что сестре — 53 года.

На этом наш только-только разгоревшийся костерок беседы начал угасать, однако моей собеседнице было трудно оставлять полуживые, кое-где вспыхивающие угли. Она глотнула из бутылочки с минеральной водой, подтолкнула сползшие на кончик носа очки и несколько торопливо стала рассказывать, что два дня назад ее дочь родила девочку.

— И вот такая незадача: не знают как назвать. Есть несколько вариантов, но родители мужа в этом вопросе очень серьезны, — она тяжело, по-детски вздохнула. — Знаете, говорят, надо выбирать ребенку имя так, чтобы его именины почти совпадали с днем его рождения. Да, да. Я об этом услышала недавно, и все советую дочке назвать девочку Татьяной. Именины у нее тогда получатся совсем близко ко дню рождения.

— Это как-то повлияет на судьбу девочки?

Собеседница, почувствовав мою заинтересованность, немного развернулась, и мне стали видны ее живые, темные глаза, в которых если и была усталость, то дорожная. Не возрастная.

— Да, да. Ее жизнь будет состоявшейся. Главное, она будет считать ее состоявшейся, и от этого будет счастлива. Ведь многое зависит от того, ощущает ли себя человек состоявшимся в этой жизни, правда? Знаете, я перебрала в памяти всех своих родственников, даже выписала на бумагу их дни рождения и именины. И что получилось? Мой дядя, у него именины через неделю после дня рождения, вполне доволен собой и жизнью. У него есть дом, он верующий человек. Детей, правда, нет, но он держит много живности. Помогает близким. Разве этого мало? — собеседница, словно снизу заглянула мне в глаза и тут же продолжила:

— А моя родная сестра: у нее именины совсем рядом с днем рождения. Я еду от нее и не могу сказать, что с тяжестью на сердце. Она хорошо устроена, у нее все есть и, главное, Надя сама не считает себя несчастной. Вам не кажется, что в этом и заключается магия близости именин: человек всегда чувствует себя реализовавшимся?

Я пожала плечами. Гораздо интереснее было узнать, как Надя вообще попала в дом престарелых. Моя собеседница, опять угадав желание случайной слушательницы, не замедлила с историей жизни своей сестры.