Крюков Олег
Шрифт:
Всё исчезло также внезапно, как и появилось.
– Храму угрожает опасность, - вновь услышал он «внутренний голос», - и тебе необходимо быть там сегодня же.
– Я буду там. Это связано с тем, кто внутри дома?
– С теми, - поправил его голос.
– Он не один?
– С ним девушка. И он, и она – в деле.
– Мне нужна информация, - быстро сказал Мессир.
Вновь генеалогическая картинка. Глеб Медведев, двадцати шести лет. Родители погибли в 96-м. Вот! Медведев Павел Спиридонович, охранял Ипатьевский дом. В ночь с шестнадцатого на семнадцатое июля 1918 года был в доме, но в акции не участвовал. То есть, на спусковой крючок не давил, но организовывал уничтожение следов убийства. Согласно Торе, человек бывший равнодушным свидетелем деяния является его опосредованным участником и несёт свою часть ответственности. Этому Глебу тот Медведев приходится прапрадедом.
– Теперь девушка.
Муравьёва Елизавета Георгиевна, двадцать один год. Мать умерла четыре года назад, после сердечного приступа, отец в прошлом году от инсульта. Живёт с бабкой отца, Муравьёвой Марией Владимировной.
Мозг Мессира привычно отсеивал ненужное. Просмотрев родословную до пятого колена, он так и не понял, какое к их делу имеет отношение эта девица. Хозяин начал раздражаться, что тут же отозвалось жуткой головной болью.
– Думай!
Стоп! Кшесинская М.Ф. Уж не та ли прима-балерина Императорского театра, с которой у юного Николая Александровича Романова была серьёзная и длительная связь? Но женился-то он на гессенской принцессе.
Ладно, чуть позже он немедленно запросит подробную информацию об этой Кшесинской.
Хозяин, видимо, смягчился, потому что боль отступила.
– Мне надо быть там?
– А ты всё ещё не там?
– Я ждал твоего приказа.
– Жалкие людишки! Вы все ждёте от меня приказа. А вот в Его приказах вы не нуждаетесь. Когда же вы научитесь исполнять мою волю по зову души?
Мессир молчал, ибо, что он мог сказать? Его душа принадлежит Хозяину, и он подчиняется только его зову. Ему послышался тяжёлый вздох.
– Считай, что ты его получил. У тебя всё?
– Повелитель, - собрался он с духом. – Я служу тебе много лет, и у тебя не было причин сомневаться во мне. Но, я думаю, что если бы был совершенно здоров, пользы от меня было бы больше…
Вновь вспышка боли, перед глазами красные круги.
– Ты получил такое могущество, о котором большинству смертных не приходится, и мечтать, а жалеешь о двух жалких отростках!
– Все те возможности, которыми ты меня одарил, я использую лишь для службы тебе, - чудом нашёл в себе силы произнести он.
Боль чуть отпустила.
– Ещё не время! Как только все лягут на жертвенный круг, обещаю, ты встанешь на ноги.
Сеанс окончен. Мессир полулежал в своём кресле, подобно тряпичной кукле. В голове – вакуум. Полчаса на восстановление, и в эти полчаса он не был ни человеком, ни животным, даже не растением. Он был никем.
Объект
Иосиф сосредоточился на своей ненависти. Ненависти к этой дубовой, толщиной в дюйм двери. Когда ненависть стала перехлёстывать через край, он ударил. Ступня, защищённая каучуком, врезалась в дубовые доски, и дверь чуть не снесло с петель.
Внизу их встретила могильная тьма. Овечкин включил фонарь, и узкий луч высветил старую мебель, чёрный бок рояля. Они расшвыривали стулья, заглянули под стол и даже внутрь рояля. Затем принялись ощупывать стены в поисках потайной двери.
– Посвети вверх!
Потолки в этой комнате были высокие, около четырёх метров, и Иосифу пришлось на стол поставить ещё и один из немногих уцелевших стульев. В вентиляционное отверстие мог пролезть разве что ребёнок.
– Нашёл! – услышал он, когда пытался дотянуться до дыры в потолке.
В полу, скрытая под обломками стульев, которые они сами и набросали, дыра была побольше.
– Давай, солдат! Я – за тобой
Лучезарно улыбаясь, он похлопал по плечу мрачного Овечкина. Оперативник вздохнул, и, матеря начальство, службу, а также жизнь скотскую, выставив перед собой фонарь, полез в шахту.
Иосиф не боялся подземных ходов, мрачных подвалов и прочей ерунды. Тем более, в этом доме. Он всеми фибрами чувствовал, здесь территория Хозяина. А значит, и его территория. Просто обидно было бы получить от этого шустрого малого чем-нибудь тяжёлым промеж глаз. Он не имел права рисковать без надобности.
Подождав, пока оперативник президентской безопасности скроется в тоннеле, он скользнул туда следом.
По сырым стенам плясали свои дикие пляски зловещие тени. Свет был где-то там, за поворотом. Они шли по этому коридору вот уже несколько минут, держась за руки, как дети.
Глеб осторожно выглянул из-за угла. Довольно просторная зала, до противоположной стены метров двадцать. А там алтарь, весь заставленный свечами, чей колеблющийся свет и рождал эти чудовища на стенах.