Тара стояла в черном бюстгальтере и черных кружевных стрингах, украшенных фальшивыми бриллиантами. Подумать только, какое добро спрятано под форменными штанами будущего кулинара! Больше всего ее волновало, как уложить волосы: наверх или вниз.

— Наверх — я выгляжу элегантнее, но укладка вниз делает меня более милой. А сегодня я хочу выглядеть особенно привлекательной, — говорила она. — Потому что, угадай, с кем я встречаюсь?

Присцилла в брюках и бюстгальтере причесывала свои длинные густые каштановые волосы.

— Ты меня спрашиваешь или приглашаешь в компанию?

— Можешь пойти, если хочешь быть третьей лишней. Я пригласила Тома Карпентера.

Я запуталась в шнурках. Черт! Конечно, она запала на Тома Карпентера. Но это еще не значило, что и он запал на нее. Возможно, она его пригласила, а он не мог ей отказать лишь потому, что не хотел обидеть. Так в чем же его вина?

— Том — самый симпатичный парень в этой кулинарной школе, — сказала Присцилла.

— Том — единственный симпатичный парень в этой кулинарной школе, — уточнила Тара.

Кроме, разве что, Роберта Кингсли, но он был не парнем, а мужчиной.

— Наверх? — Тара подняла волосы и с удовольствием посмотрела на себя в малюсенькое зеркальце, которое повесила на дверце своего шкафчика. — Или вниз? — Она отпустила волосы, рассыпавшиеся прядями по ее плечам. — Как ты думаешь, Джинджер?

— И так, и так хорошо, — пожала я плечами.

— Мне обидно за тебя, — посочувствовала Тара. — Жан-Поль ужасно с тобой обращается. Молодец, что все еще держишься.

Голос звучал равнодушно, а в ледяных голубых глазах не было ни капельки сочувствия. Я проигнорировала этот ее легкий выпад в мой адрес, подхватила пакет с ножами и вышла.

Том стоял в холле, очевидно, ожидая Тару. Я вызвала лифт. Мы кивнули друг другу. Что-то в его лице заставило меня подумать, что кивок был более чем дружеский. Конечно, это был лишь обмен взглядами, но по моему телу словно прокатилась волна электрического тока. «Лучше бы он провел этот вечер со мной», — подумала я, заходя в лифт.

Мыс Коко вывезли тележку из лифта и оставили ее в холле на нашем этаже. На занятиях по стриптизу этим вечером было полно народу, и продали мы довольно много. Мне хотелось лечь, но Коко смотрела в сторону лифта, словно это был путь в преисподнюю без обратного билета. Она все еще оставалась под впечатлением от занятия.

— Не хочешь выпить чашечку кофе?

— Мне завтра рано вставать.

— Просто быстро перекусим.

— Ладно.

Я могла злиться на нее, дуться и не желать с ней общаться, но когда она приглашала меня перекусить, я мгновенно переключалась на другую волну. Ведь это значило, что она хочет провести время лично со мной.

Мы поставили тележку в кладовку и пошли вниз, в уютный ресторанчик на углу в стиле пятидесятых под названием «Обеды от Бетти». В нем были все эти пикантные мелочи: столы с белыми скатертями, ностальгические плакаты с веснушчатыми детьми и домохозяйками, до сих пор красующимися в рекламе натуральных продуктов «Нестле» и «Пепси». Официантка хотела посадить нас в конце зала, но Коко кивнула на столик у окна:

— А как насчет вон того?

Официантка неодобрительно посмотрела на Коко, словно столик стоял здесь на тот случай, если вдруг заглянет королева Елизавета.

— Вон тот?

— Да, он выглядит неплохо, — ответила Коко.

Мы пошли за официанткой к столику у окна.

Она молча, не глядя на нас, положила два меню и пошла обратно к своему маленькому подиуму у двери.

Клянусь, однажды я уеду из этого города. Если не на Средний Запад, то, возможно, в Калифорнию. В Южную Калифорнию, где солнце светит круглый год. Единственное «но» — эти пышнотелые блондинки, разгуливающие там в таком виде, что всем делается плохо. Или, допустим, в штат Орегон. Северо-западное побережье Атлантики. Деревья. Дождь. Прохладная погода. Бледные люди, которые носят много одежды и ходят в кафе с выпечкой. Моя стихия.

Коко пошла в туалет, пока я просматривала меню. Похоже, мой мочевой пузырь вместительнее, чем у нее. Кроме того, ей приходилось постоянно поправлять свой макияж, даже теперь, в конце дня. Мне это было непонятно. Кто тут будет смотреть на нее? Я обычно пользовалась только помадой, да и то по утрам. Накрасив губы с утра, я ни разу не смотрела на себя в зеркало в течение дня, так что мне было не о чем особенно беспокоиться. Подобное отношение к собственной внешности приводило Коко в бешенство.