— И специальный колпачок на сливочник, чтобы сливки не расплескались, пока они везут тележку…

— Ты смеешься над моей мечтой!

— Я бы ни за что не остался в номере. На улицах можно увидеть так много интересного.

— Я уже насмотрелась на улицы. И мечтаю о прекрасной, уютной комнате.

— Со слугами, готовыми прибежать по первому звонку?

— Точно! Так хочется, чтобы с тобой немного поносились.

Мы прошли мимо выстроившихся в ряд карет для туристов, запряженных лошадьми. Том глубоко вдохнул.

— Отличный запах!

— Конский навоз?

— Ага.

— Тебе нравится? — поморщилась я.

— Он напоминает мне о доме.

— Ты шутишь! — засмеялась я.

— Хотел бы. Я вырос в маленьком городке с одной главной улицей — магазин, закусочная, бензоколонка и обувной магазин со ставнями на окнах.

— Звучит просто великолепно.

— Просто скучно. Не успеешь глазом моргнуть, как уже все видел. Вот почему этот город так меня восхищает.

— Мне трудно увидеть все это твоими глазами. Иногда хочется побыть туристкой в своем городе, — сказала я, разглядывая пожилую пару, садящуюся в одну из карет.

— Хочешь покататься?

— Это слишком дорого. Лучше пойдем пешком.

Мы пошли по дорожке вокруг озера.

— А где ты живешь в Квинсе?

— Астория. Ты бывала там?

Астория была довольно отдаленным жилым районом Квинса преимущественно с греческим населением и всеми видами свежего сыра Фета, какие только можно себе вообразить. Я была в Квинсе всего лишь два раза в жизни. Первый раз в стрип-клубе, где работала Коко. Тому не стоит знать об этом. Поэтому я рассказала о втором посещении.

— Много лет назад, я ездила туда к подруге моей матери.

Она умирала от СПИДа, но я решила не упоминать и об этом. Коко тащила меня всю дорогу, а я не хотела ехать. Воспоминания остались самые «яркие»: подруга матери лежит на кровати, как труп.

— Я помню, как ела там невероятно вкусную пахлаву с тонкими прослойками из сладкого крема.

«Еще я помню, как у меня страшно болел живот, набитый до отказа. Мы купили пахлаву на обратном пути и съели ее на остановке, пока ждали своей электрички, как будто стремились немедленно удостовериться, что жизнь еще может быть сладкой».

— Да крем там, что надо. Слоеное тесто. Задница отваливается, пока раскатаешь все слои.

— Поэтому она такая вкусная…

— Значит, ты жила здесь всю жизнь? — спросил Том.

— Да.

— Это круто. Когда-нибудь я буду тоже жить на Манхеттене.

— Значит, планируешь остаться здесь, когда закончишь школу?

— Да, это место как раз для меня.

Неужели он не хочет увезти меня из плохого большого города, вернуться назад в Айову (или это было Огайо?) на главную улицу, где мы сможем открыть кафе-кондитерскую?

Интересно, насколько плохо у него с деньгами?

Астория — не лучшее место. Но, может, у него есть родственники, готовые поддержать и профинансировать его мечту о собственном ресторане? Или наследство вот-вот обрушится ему на голову? Никогда не знаешь, что ждет тебя в жизни.

— Честно говоря, — сказал он, — я подыскиваю себе работу. Если услышишь о чем-нибудь…

— Но ты же пока в школе?

— Я нетерпелив. Хочу обучиться всему и сразу.

— А тебе хватит сил работать и учиться одновременно?

«И когда же мы будем общаться?» — мысленно добавила я.

— Да, учеба у нас просто убийственная, мои родители уже выложили все, что имели…

Мне показалось неосмотрительным говорить, чтобы он не работал, поскольку я как раз планирую свою жизнь с его участием. Вместо этого я предложила посидеть на лавочке перед Овечьим лугом. Газон был полон полуодетыми людьми, ловящими последние лучи осеннего солнца. Многоэтажки на Пятьдесят девятой улице виднелись из-за деревьев Централ Парка. Прекрасный вид, если забыть, что квартира Джека находится на шестнадцатом этаже одного из этих зданий. Я несколько раз смотрела с его балкона именно на это место.

— Веришь, что когда-то здесь паслись овцы? — вдруг спросила я, как последняя идиотка. — И было это не так давно. Всего сто лет и все совершенно изменилось. Здесь есть прекрасный музей Исторического общества Нью-Йорка. Я должна тебе его показать. Там есть совершенно очаровательные фотографии Нижнего Ист-Сайда девятнадцатого столетия.

«Он, наверно, думает, что я зануда, если собираюсь сводить его в музей? Он — настоящий Здоровый Американский Мужчина. Хочет веселиться, таскаться по клубам, заниматься сексом с незнакомками, ведь так?» Я взглянула на него. Мы сидели довольно близко друг от друга.