Можно не сомневаться: в некрологах будет воздано должное щедрости и великому филантропическому духу Элиота Гопкинса и не будет ни словом упомянуто о том, сколько в собрании его музея краденых произведений искусства.

И в некрологах также не будет упомянута последняя тайная страсть Элиота Гопкинса — Ковчег Завета.

Благодаря тщательной работе Стэнфорда Макфарлейна, исследователи Библии и археологи спят, не ведая о вторгшемся нарушителе.

Только когда все элементы встанут на свое место, мир узнает о его миссии, вдохновленной свыше. Но пока что мир должен был ждать. Было еще слишком рано. Слишком рано раскрывать великий замысел Бога. Хотя, если бы у неверующих были глаза, они бы тоже, несомненно, увидели в текущих мировых событиях настойчивый призыв Всемогущего к оружию.

Озабоченный предстоящими делами, Макфарлейн нажал кнопку внутреннего коммутатора:

— Есть какие-нибудь новости относительно полетного плана?

— Я только что получил официальное одобрение, сэр. Вы должны подняться в воздух в тринадцать ноль-ноль.

— Замечательно, — ответил своему начальнику штаба Макфарлейн, перед тем как разорвать связь.

Несмотря на то, что английская еда ничем не лучше бурды из солдатской столовой, Макфарлейн с нетерпением ждал возможности встретить следующий день уже в Лондоне. Из-за этой стервы Миллер план пришлось передвинуть назад на целых двадцать четыре часа, и хотя Стэнфорд был вне себя от вынужденной заминки, его переполняло восторженное возбуждение при мысли о предстоящей задаче. К тому же, по большому счету, Эди Миллер и ее спутник были несущественными пешками. Второстепенными действующими лицами драмы, начертанной Всемогущим двадцать шесть столетий назад.

Полковник взглянул на часы. У него оставалось еще достаточно времени для того, чтобы отправить ежедневную запись в свой интернет-дневник.

Усевшись за компьютер, он двумя пальцами набрал свои любимые строки из 10-го псалма.

«Дождем прольет Он на нечестивых горящие угли, огонь и серу…»

— В этом месте, наверное, следует упомянуть о том, что по своему характеру я ни в коей мере не искательница приключений. Наоборот, я люблю стабильность, предсказуемость, возможность по понедельникам смотреть вечером телевизор. Единственное, что с удручающей регулярностью меняется у меня в жизни, так это постоянно перегорающие лампочки.

Услышав голос Эди, Кэдмон оторвал взгляд от оксфордширского пейзажа, белым пятном известняка проплывающего за огромным окном автобуса. Приземлившись два часа назад в аэропорту Хитроу, они направлялись в Оксфорд.

— Как любопытно. Ты произвела на меня впечатление совершенно бесстрашной женщины.

— Внешность бывает обманчивой.

— И правда, — подчеркнуто посмотрел на ее наряд Кэдмон.

Поскольку после вчерашнего «забега с препятствиями» их одежда пришла в жалкий вид, оба в аэропорту обзавелись новыми нарядами. Кэдмон выбрал себе твидовый костюм и бежевую куртку. Стремясь к более пестрому оперению, Эди купила желтую вязаную шапочку, красную куртку военного покроя с погончиками и высокие ботфорты, в которые она заправила джинсы. В то время как Кэдмон напоминал половину зажиточной английской пары, выехавшей в город, Эди была похожа на ожившее полотно Мондриана. [25] Кэдмон предпочел бы, чтобы она выбрала менее яркие тона — бурый, желтый, оливковый, сливающиеся с зимним пейзажем. Если его случайно заметит боевик ИРА, ему придется иметь дело не с одним врагом, а с двумя.

— Как ты думаешь, Макфарлейну и его ублюдкам удастся разыскать Ковчег Завета?

— В лучшем случае это очень спорный вопрос, — ответил Кэдмон. — На протяжении столетий многие искали Ковчег — и тщетно. Но если он все-таки будет обнаружен, это станет самым потрясающим открытием в человеческой истории.

Эди закрыла Библию, купленную в аэропорту имени Даллеса.

— Давненько я не читала Ветхий Завет. Можно сказать, я воспитана на Новом Завете. — Она засунула Библию в сумку с эмблемой авиалиний «Верджин», в которой теперь лежали все их скудные пожитки. — Каким-то образом я начисто забыла смерть и кровь, связанные с Ковчегом. Как раз сейчас читала о битве при Авен-Езере.

— Если я правильно помню, под Авен-Езером филистимляне не только победили израильтян, но и завладели Ковчегом Завета.

— Но это явилось роковой ошибкой. Через считаные часы после того, как он был установлен в храме Дагона, филистимляне обнаружили, что статуя их божества разбилась вдребезги. Но, разумеется, это не идет ни в какое сравнение с эпидемией чиреев, внезапно поразившей город Азот. В последовавшей за этим панике филистимлянский царь мудро решил вернуть злополучную награбленную добычу израильтянам.

— После чего филистимляне погрузили Ковчег Завета на колесницу и прикатили ее в иудейский город Вефсамис.

— Где, как ты уже говорил вчера, пятьдесят тысяч жителей были сражены без разбора из-за горстки любопытных, осмелившихся заглянуть в Ковчег. — Эди нахмурила лоб. — Знаешь, как я ни стараюсь, мне не удается понять, почему любящий и всепрощающий Бог поступил так жестоко.

— Лично я не верю, что Бог имел какое-то отношение к опустошительному действию Ковчега. — Откинувшись на спинку кресла, Кэдмон скрестил ноги. — Скорее я склонен считать, что могущество Ковчега всецело является творением человеческих рук. Для того чтобы понять его якобы сверхъестественную силу, сперва нужно уяснить, как он устроен.

— Ты говорил, что прообразом Ковчега, созданного Моисеем, были египетские ларцы.

Кэдмон подтвердил ее заявление отрывистым кивком.

— Я в этом убежден. Во-первых, возьмем используемые материалы. И ларец, и ковчег изготовлены из золота. Если быть точным, из огромного количества золота.

— Ну, золото является одним из самых ценных металлов, известных человеку.

— Что гораздо важнее, золото является в высшей степени плотным металлом, к тому же химически инертным. Хотя доказать это невозможно, некоторые исследователи Библии полагают, что золото, использованное для изготовления Ковчега Завета, имело в толщину девять дюймов.