– Когда изжарится, – напомнила она, – не забудь прорезать ножом спинку до кости. Кожа останется сухой и не потеряет сочного хруста.

– Я не рус, – ответил парень гордо, – наше племя только тем и жило, что диких свиней на своих полях било. Даже в лес ходить не приходилось! Умеем готовить их по-всякому. Я этого начиню гречневой крупой-ядрицей, подрумяненной, прожаренной в масле, а вон того… видишь, моя бабушка готовит?.. поросячьей и телячьей печенкой. Тоже прожаренной, истолченной с маслом, луком и чесноком. Асмунд еще и третьего запросит!

Бабушка молодого повара, сухонькая сморщенная старушка, часто переворачивала тушку, прокалывала самую толстую часть, проверяя готовность, но все еще выступала кровь, и она поливала квасом, еще больше умягчая сочное мясо.

Улыбнулась Ольхе беззубым ртом:

– Милая ты моя, лесная красота!

В ее голосе было столько участия, что Ольха спросила тихо:

– Как вам здесь?

– С русами? – догадалась старуха. – Да свыклись. Я ведь и до них тут работала. Как сейчас помню, когда ворвались в город. Этот Олег хитростью захватил город!

– Как?

– Хитростью да подлостью, – повторила старуха с нажимом. Глаза ее блеснули старой враждой. – Кияне не знали нашествий со времен… даже не знаю. Говорят, вообще никогда и никто не захватывал наш город!

Ольха спросила осторожненько:

– А как же… Аскольд и Дир?

Старуха посмотрела с такой злостью, что Ольха невольно отшатнулась. До этого казалось, что местные притерпелись к русам, относятся уже равнодушно. Правда, она и разговаривала только со Зверятой.

– Те вошли без оружия, – почти выкрикнула старуха. – Их была горстка!.. Даже если бы и хотели захватить город, как бы сумели? Потому и не пытались. Вообще шли в Царьград наниматься на службу. У нас попросились пожить с неделю, починить ладьи, купить еду на дорогу… А потом как-то внезапно напали хазары. Прямо в поле похватали молодых девок, парням повязали руки. Наши не успели за мечи схватиться, а эти русы, что оказались вблизи, вскочили на коней и ринулись в бой. Хазары не ожидали пришельцев, сразу и добычу выпустили, и сами, кто успел, восвояси… Тогда Аскольда спасенные от полона на руках в город принесли! А на другой день вожди и волхвы посоветовались и говорят русам: что искать в далеком Царьграде? Оставайтесь у нас. Будьте князьями, пусть ваша дружина стережет град. Мы и своих парней в нее дадим. И прокормим!

– И что ответили русы? – спросила Ольха, затаив дыхание.

– Не все соглашались остаться. Аскольд сам рвался в Царьград, где сердце мира, где чудеса и теплые моря. И многие из русов настаивали идти туда. Только мудрый Дир, он был постарше и спокойнее, сказал насчет синицы в кулаке, как-то переломил остаться. Правда, с десяток все же ушло, но остальные остались и жили в городе по нашей правде, обид не чинили. Девок брали наших в жены, да не умыканием силком, как у вас, древлян, и не умыканием по сговору, как у тиверцев, даже не по-полянски, то исть по уговору с родителями, а по-своему – по любви и согласию. Это нашим девкам вовсе по душе пришлось. А дети их уже были не русами, но и не полянами, а звались русичами.

– По любви и согласию, – прошептала Ольха. – Это у них в самом деле закон такой?

– Да, – признала старуха нехотя. – Да только недалеко с таким законом пойдут. Разве ж не родителям с их опытом виднее, кого с кем повязать? В общем, так мы жили, пока однажды не пришли еще ладьи. Всего три. Еще издали наши дозорные видели, что там груда мехов, связки шкур и богатые купцы. Потому и не подняли тревогу. А те, пристав к берегу, просили призвать князей. Аскольд и Дир явились, и тут все наши увидели, как те переменились в лице, когда увидели человека в ладье. Тот и был страшный князь Олег!

– Но как он захватил город?

– С ним был мальчонка. Олег указал на него и рек: «Вы не княжьего рода, а вот он – княжьего. И он должен править этим градом». Аскольд и Дир схватились за мечи, оба были отважные и сильные витязи. Но Олег, это сущий зверь, сам прыгнул на них с мечом… Дальше было страшно, но просто. Олег в поединке убил их, хотя те дрались вдвоем против одного, а его русы, что прятались под шкурами, тем временем бросились к воротам. Не давали закрыть, пока подоспели другие ладьи, полные воинов. Так наш великий город пал под их мечами. Пали и все русы, которые защищали Киев от Олега.

Ольха спросила после паузы:

– Эти русы, русы Олега… тоже берут женщин только по любви?

Старуха взглянула с подозрением – что-то спрашивает об одном и том же:

– Да. Но только теперь русов ненавидят. И редкая женщина отвечает на улыбку руса.

Вот она, зацепка, подумала Ольха лихорадочно. Их закон – только по любви, а ее отдают насильно! Или на пленниц это не распространяется? Все равно надо с кем-то поговорить. Со Студеном, он опять посматривает так, будто хочет поговорить. Или с добрым Асмундом. Даже с хитрым Рудым можно…

– Страшные люди, – прошептала она.

– Страшные, – подтвердила старуха с готовностью. – Колдуны!

– Даже колдуны? – переспросила Ольха, по телу пробежала дрожь.

Конечно, колдуны, недаром же в его присутствии совершенно не помнит, что лепечет, ее бросает то в жар, то в холод, не может не смотреть в его глаза, а когда смотрит, то готова либо убить его, либо броситься на шею. Это наверняка значит, что ее обереги борются с его колдовством. Однако их сила постепенно слабеет в борьбе с его темными чарами!