И стареющий драматург писал стихи о том, как «в Муз прекрасную страну» вторгается бесцеремонный гость — рассудок. «Толпу он одурачил миной знатока» и теперь, «как якобинец, шлет невинных к гильотине». Сравнение было многозначительным. Хотя легкий «вольтерьянский душок» нисколько не мешал Гейбергу быть примерным и благонамеренным подданным Фредерика VI, но старшее поколение невольно вспоминало, что вольтерьянцы в свое время проложили дорогу якобинцам…

Когда-то Эленшлегер чувствовал себя юным, полным сил Аладдином, которому смешон старый Нуреддин. Теперь в его трагедиях благородные старые короли молча гибли, уступая место дерзким, напористым, насмешливым юнцам с холодными сердцами.

Вернувшись в Копенгаген из Хельсингера, Андерсен с живейшим интересом следил за успехами Гейберга.

Раньше ему хотелось писать трагедии, как Эленшлегер, исторические романы, как Ингеман. Но пример Гейберга был очень соблазнителен: Андерсена куда больше тянуло к современным темам и к юмору, чем к глубокому средневековью, мрачным, свирепым викингам или блестящим рыцарям, которые так жестоко обходились с крестьянами.

Правда, в споре Аладдина и Нуреддина его симпатии безоговорочно принадлежали первому, и он не мыслил себе поэзии без вдохновения, без яркой фантазии. Но ведь и Гейберг не отказывался от чисто романтических тем! Вслед за водевилями он написал пьесу-сказку «Эльфы» по новелле немецкого романтика Людвига Тика, который очень нравился Андерсену… Личные симпатии влекли Андерсена к Эленшлегеру и Ингеману. Кроме того, ему не нравились утверждения Гейберга, что в лирике поэт не должен поддаваться потоку вдохновения, а сохранять трезвую, скептическую ясность рассудка. Лирическое стихотворение для Андерсена было вылившимся на бумагу потоком впечатлений и непосредственного чувства. Но что, если попробовать писать прозу? Здесь есть чему поучиться у Гейберга!

Словом, молодому поэту, искавшему свой путь, было над чем подумать!

По установившемуся после его переезда в Копенгаген обычаю Андерсен проводил понедельник в гостях у Вульфов. Теперь, когда ему приходилось платить за уроки, королевской стипендии не хватало даже на самое необходимое. Платные обеды проделали бы зияющую брешь в бюджете.

Поэтому он, как и многие бедные студенты того времени, обедал по очереди в знакомых домах: в четверг — у Коллинов, в пятницу — у Эрстеда, в субботу — у Ольсена. Понедельник и среда были днями Вульфов.

За чаем шел оживленный разговор о городских новостях. Под влиянием романтической литературы копенгагенское общество увлекалось историями о призраках, о таинственных явлениях, происходивших под покровом ночи. Иетта Вульф, большая любительница романтиков, охотно слушала такие рассказы, хотя не прочь была и посмеяться над ними.

— Я знаю изумительный случай, происшедший недавно, — с серьезным видом заявил Андерсен. — Наверно, вы еще не слыхали о нем. Это все было на Хольмен-канале, недалеко от моего дома. Хотите, я расскажу?

— Вы, как всегда, стремитесь быть первым вестником новостей! — улыбнулась фру Вульф. — Ну хорошо, мы все вас слушаем.

— Так вот: в одной копенгагенской семье родители великолепно научились обращаться с призраками. А ведь из Вашингтона Ирвинга всем стало известно, что духи охотно вселяются в старую мебель!

И как-то вечером, когда дети остались одни дома, они решили попробовать, не удастся ли им самим вызвать дух старого комода, стоявшего в углу…

Андерсен сделал страшные глаза и значительно оглядел слушателей.

— Вот тут-то и случилось нечто ужасное. Представляете себе? Вечер, дико завывает буря в каминной трубе… И вдруг старый комод начинает потрескивать, дрожать и медленно оживает!.. Но дальше он повел себя из рук вон плохо: ему не понравилось, что таким почтенным старцем пробуют командовать какие-то малыши. И вот он живо схватил бедных ребятишек, упрятал их в свои ящики и выбежал через открытую дверь на улицу. Ну и шарахались же от него прохожие!

— Ох, Андерсен, и мастер вы на выдумки! — смеялась фру Вульф. — Сколько раз я вам говорила, что это ваш истинный талант — рассказывать смешные истории…

— Что же тут смешного? — притворно возмутился рассказчик. — От таких вещей кровь стынет в жилах, а вы… Впрочем, вы же еще не знаете самого страшного. Ведь старый комод взял да и плюхнулся в Хольмен-канал, и несчастные ребятишки утонули. Вот оно каково общаться с духами! Конечно, злодея выловили из канала и предали суду за детоубийство, а потом торжественно сожгли согласно приговору… Но родителям-то от этого было не легче: ведь они сразу лишились и детей и комода!

И, довольный произведенным эффектом, Андерсен присоединился к общему смеху.

— Что вы тут веселитесь? — спросил хозяин дома, входя в комнату. — Наверно, Андерсен что-нибудь рассказывает? Не верьте ему: все выдумывает! Его послушаешь, так на каждом углу происходят необычайные вещи, а вот я сорок лет хожу по городу и ничего такого ни разу не видал.

— Это зависит от того, как смотреть, господин капитан! — заметил Андерсен. — У меня есть одна вещичка — на вид это просто пустяковое стеклышко, а если поднесешь его к глазам, то и увидишь такое, чего никто не видывал…