Дело в том, что она была умная, значительно умнее всех остальных, и, по-видимому, принимала все основные решения в группе. Во всяком случае, и решение о приезде в Булавино, и решение о последующем отъезде, как нам теперь кажется, были приняты ею, причем в обоих случаях цыган Рома вынужден был согласиться с этим решением, хотя, должно быть, был не совсем готов к этому.

Фигурировал в этой группе еще странный придурковатый малый по имени Елисей, моложе Ромы, весь какой-то кособокий и криворукий, который, однако, работал на всю катушку, если не больше других. Он был самым бесправным членом семьи, заикался и вообще двух слов связать не мог. Рома, когда бывал им недоволен, лупил его как Сидорову козу, говорят, что даже железным прутом (во всяком случае, Елисей кому-то жаловался на это и показывал страшные синяки).

Каково же было наше удивление, когда впоследствии выяснилось, что Елисей был мужем этой самой Зои! Вот уж не знаешь, что и думать об этих удивительных цыганских порядках.

Когда они появились в деревне, то Моркунов, как я уже говорила, попросил разрешения поселить их в старом полуразвалившемся Анькином домике, около которого мы достраивали свой Желтый дом. Поэтому они оказались нашими ближайшими соседями, и мы иногда были вынуждены довольно близко наблюдать их жизнь. Я сразу поняла, что с ближайшими соседями, да еще цыганами, лучше всего «дружить» как можно крепче во избежание неприятностей, и «дружила» изо всех сил, пока они не уехали. Нельзя сказать, что эта дружба была совсем уж неискренней. Я очень жалела бедную бестолковую Надежду и, как могла, старалась облегчить ее жизнь. Например, я регулярно предлагала ее мужу Роме разные «шабашки» для подработки – например, что-нибудь покрасить в строящемся доме, навозить песка, натаскать камней и все такое прочее. Правда, обычно выяснялось, что все эти работы выполняла именно Надежда, а деньги забирал Рома. Но, в конце концов, это их личное дело, а мое дело – дать семье возможность заработать дополнительные деньги. Платила я по несколько более высоким ставкам, чем Моркунов, у нас даже было несколько стычек по поводу того, что я разлагаю его работников большими зарплатами. Я всегда отбивалась аргументами, что, мол, у меня разовые задания, а не постоянное рабочее место, за разовые задания всегда платят больше.

Кроме того, я дарила Надежде игрушки и детскую одежду для ребенка, да и часть своих вещей для нее самой отдала. Один раз мне пришлось ее здорово выручить, когда пришел Энергонадзор с инспекцией и выяснилось, что у цыган в домике подкручен электрический счетчик. Ромы-цыгана не было дома в тот момент, и бедной тупой Надежде пришлось выкручиваться самой. Она, конечно, ничего объяснить не смогла. Энергонадзор объявил свое решение – отключить им электричество, и уже полез на столб, чтобы обрезать провода. Надежда заметалась с воплями: «Меня нельзя отключать, у меня ребенок! Муж убьет!»

Я услышала эти вопли и прибежала ее спасать. Сказала Энергонадзору, что готова ответить за непорядок в этом доме. Энергонадзор страшно обрадовался, потому что ему стало ясно, что вместо малоприятного залезания на столб и перекусывания проводов появилась возможность взять с кого-то штраф, а попросту взятку. Я заплатила без споров, сколько спросили (кажется, две тысячи рублей; квитанцию мне, конечно, не дали). Энергонадзор удалился, Надежда слезно благодарила.

Вечером явился сам Рома и сказал, что благодарит за спасение его семейства и готов отработать мне этот штраф. Я оценила величие его цыганской души, так как их дом формально принадлежал мне, и небыло никаких доказательств, что счетчик подкрутил именно он. Рома вполне мог заявить, что «так и было, когда я вселился», и оставить штраф на мне.

По моим понятиям, так и должен был поступить всякий цыган. Однако он этого не сделал. Я, помнится, попросила его в качестве отработки штрафа покосить часть моего участка, что он и делал в течение двух дней без проблем по вечерам. Кстати, сумма штрафа в две тысячи рублей по тем временам составляла почти половину его месячной зарплаты, так что я действительно их выручила из большой неприятности.

Цыгане прожили у нас года два. Рома работал трактористом, Надежда – дояркой, Елисей – пастухом, скотником и вообще разнорабочим, Зоя сидела дома и читала взятые у меня напрокат книги. Она одна из всей семьи умела читать и читала в огромных количествах (три-четыре толстые книги одолевала за неделю). Предпочитала детективы и «про любовь». На первые же семейные заработки для нее был куплен маленький телевизор.

За время пребывания в нашей деревне с нашими цыганами все время случались всякие интересные истории – они были прямо-таки источником всевозможных событий. О некоторых из них я расскажу.

Это произошло почти сразу после их появления в деревне. Елисей был назначен пастухом. Выпас скота обычно у нас происходит следующим образом: коров выгоняют за околицу в перелесок, и они там свободно бродят. Пастух, конечно, должен за ними следить, но сплошь да рядом он спит в тенечке или собирает грибы, короче, отвлекается на посторонние дела. Когда наступает время гнать коров на дойку, он их собирает, и тут выясняется, что одна корова потерялась.

Так было и в тот раз. Искать пропавшую корову, разумеется, должен был тот же пастух.

Елисей пошел в лес искать корову и пропал. Его не было и на следующий день. Деревня слегка забеспокоилась, были предприняты некоторые усилия по поискам (корова, кстати, сама вернулась в тот же день). Поиски осуществлялись так: Моркунов на лошади объехал ближайшие перелески и отправил Рому тоже в лес «покричать».

А леса, надо сказать, у нас дикие и глухие. Можно взглянуть еще раз на спутниковый снимок, который был приведен в начале книги, и сопоставить зеленую площадь лесов с бледными пятнышками «проплешин» вблизи деревень и редких дорог. Зеленая чаща представляет собой череду песчаных сопок, поросших соснами, с заболоченными низинами, где по пояс малина и частый ольшаник. Тропинки кое-где есть, но только опытный глаз может кое-как отличить тропинку от нетропинки, и то, если ты уже стоишь на этой самой тропинке, смотришь вдоль нее и твердо знаешь, что чуть-чуть примятая трава – это тропинка и есть.

Человек на лесной тропинке. Эту лесную тропинку можно считать «хорошо заметной». Большинство других заметны гораздо хуже.

Если, скажем, ты пересекаешь тропинку поперек, выбирая путь по лесу наугад, то девяносто девять процентов вероятности, что ты ее просто не заметишь – сделаешь очередной шаг через эту чуть-чуть примятую траву, и даже в голову не придет, что она чем-то отличается от травы и кустов вокруг. Так что заблудиться очень легко, особенно для нового человека, который плохо ориентируется и не сможет сообразить, где должно быть озеро, как примерно расположены деревни, где наибольший шанс выйти не на еле заметную тропку, а на широкую наезженную трактором дорогу.