Шрифт:
Но Филиппа не желала открывать рот. Она сжимала изо всех сил губки и была злющая-презлющая.
— Может, она упала и ударилась? А может, у нее воспаление? — терялась в догадках мама.
— Наверно, спаление! — глубокомысленно изрек Маттиас. — Шишка и спаление!
Он нажал ей на щечку и огорченно покачал головой. Филиппа заплакала. Но на этот раз, против обыкновения, она плакала, не открывая рта.
— Какая у нее ужасная шишка! Что же нам делать? — в тревоге спрашивала мама.
В эту минуту вернулся со своей скучной работы папа.
— Что у нас сегодня на обед? — весело закричал он из прихожей. Но, войдя в кухню, увидел, что все сидят мрачные.
— Сегодня обеда не будет, у Филиппы раздуло щечку. Необходимо ехать в больницу, — взволнованно сказала мама.
Когда папа увидел шишку на щечке Филиппы, у него подкосились ноги.
— Едем немедленно! — заявил он.
Папа вызвал такси, и они поехали.
Такси ехало быстро, и через несколько минут они уже были на месте. Больница, куда они приехали, была светлая и большая. Такая большая, что конца ей не было. На каждом шагу виднелись окна и рентгеновские аппараты.
— Бедняжка Филиппа! — пожалел сестренку Маттиас. — Придется ей теперь спать вместо кроватки в рентгеновском аппарате!
— Ничего подобного! — нервно возразила мама. — Доктор посмотрит, и она снова сможет поехать домой.
— Будем надеяться! — серьезно произнес папа.
Им пришлось сидеть, дожидаясь своей очереди, в приемной, где было полно детей с игрушками в руках.
Один несчастный мальчик сломал себе ногу, а одна девочка была с ног до головы покрыта красной сыпью.
— У нее корь, сразу видно, — прошептал Маттиас.
Но интереснее всего был мальчик, у которого палец застрял в бутылке! Он сунул указательный пальчик в коричневую бутылку, а вытащить его обратно не смог. Теперь он спокойно сидел с бутылкой на пальце у мамы на коленях и ждал своей очереди к врачу.
Филиппа тоже сидела спокойно. Маттиасу казалось, что щечка ее за последние полчаса раздулась еще сильнее.
А если она умрет! Ведь есть же люди, которые умирают от этого! И стоило ему подумать, что Филиппа может умереть, как у него защекотало в носу и из глаз закапали слезы. Нет! Он хотел, чтобы Филиппа всегда была с ним!
— Не плачь, Маттиас! — шепнул ему папа. — Скоро доктор вылечит Филиппу!
Но вот настала их очередь.
— Здравствуйте, здравствуйте! — поздоровался доктор. — Кто же из вас болен?
— У нее шишка! — сказал Маттиас, указывая на Филиппу.
— И великолепная при этом! — воскликнул доктор. — А давно она у нее?
— Примерно с час! — ответила мама.
— Ага, тогда я сделаю анализ крови! — сообщил доктор и взялся за шприц.
Глаза Маттиаса потемнели.
— Если ты кольнешь ее, я кольну тебя так… гвоздем! — закричал он.
Доктор серьезно посмотрел на Маттиаса, немножко подумал и отставил шприц в сторону.
— Ну ладно, подождем немного! Открой рот! — приказал он Филиппе.
Но Филиппе, ясное дело, было чихать на его слова. Она сжала свой маленький ротик и что-то забормотала.
Тогда доктор сунул ей пальцы в ротик и открыл его. Филиппа была неприятно удивлена. И тут вдруг — бах! Изо рта у нее прямо доктору в руку прыгнула зеленая игрушечная лягушка Пелле Маленького.
Ой, ну и расхохотался же доктор! И мама, и папа! А Филиппа кричала во все горло. Ей непременно хотелось, чтобы лягушка сидела у нее во рту.
— Пошли быстрее домой, надо вернуть лягушку Пелле Маленькому! — заторопился Маттиас.
Доктор сказал, что доставать лягушек изо рта у детей стоит двенадцать крон. Так что им ничего не оставалось, как заплатить эти двенадцать крон и ехать домой.
Когда он выходили из ворот больницы, Маттиас вдруг начал хромать.
— Что с тобой? У тебя болит нога? — обеспокоенно спросила мама.
— Да, болит!
— Где же?
— Здесь! И здесь! И там! И еще у меня живот болит! — пожаловался Маттиас.
— Тогда придется вернуться к доктору и сделать анализ крови! — вздохнул папа.
Но тут, как ни странно, Маттиас сразу выздоровел.
— Я, наверно, только совсем немножко сломал ногу! — объяснил он и весело выскочил за ворота.
Приехал дядя Клумпе-Думп
Мало-помалу Пончик поправился.
Похоже было, что он чуточку похудел, а щеки его даже как-то печально обвисли.
— Ну ничего, теперь я снова потолстею, — утешал себя Пончик.