Шрифт:
Никакого ответа, только эхо жутко отозвалось в стенах подвала.
— Пелле Большой, Пелле Большой, вернись!
— А нельзя ли где-нибудь включить свет? — прошептал Пелле Маленький.
Но как это сделать, они не знали.
— Пелле Большой, Пелле Большой!
Но Пелле Большой исчез бесследно.
— Бежим отсюда! — шепнул Пелле Маленький, железной хваткой вцепляясь в руку Маттиаса.
— Да, а где же дверь? — прошипел в ответ Маттиас.
Они пробирались ощупью вдоль стен в черном как уголь подвале, но дверь исчезла.
— Давай снова кричать! — предложил Пелле Маленький.
И они еще долго кричали изо всех сил.
Но Пелле Большой не отвечал, и когда они смолкли, наступила ужасающая тишина.
— Может, его схватил тролль? — прошептал Маттиас.
— Тише, я слышу что-то, — прошептал Пелле Маленький.
Тут они оба услыхали какой-то чудной звук.
— Ох-о-о-о-о-о-о! — раздалось в подвале.
— Пелле Большой, это ты?
Никакого ответа.
Затем снова послышалось «ох-о-о-о-о-о-о» чуть громче, чем раньше. Они не смели пошевелиться, а Пелле Маленький закрыл на всякий случай глаза.
Некоторое время было тихо. Маттиас и Пелле Маленький молча стояли, прижавшись к стене, а колени Маттиаса так дрожали, что, казалось, было слышно на другом конце подвала.
— О-о-о-о-о-о-ох-о-о-о-о-о-о!..
Потом одна из дверей заскрипела, и узенький луч света озарил пол в самом темном углу.
В куче угля что-то зашевелилось. Потом над нею поднялась большая черная голова.
— Ох-о-о-о-о! — раздался такой громкий вопль, что Маттиас и Пелле Маленький оба отчаянно заревели.
— Помогите! Здесь тролль! Помогите! Помогите! Он нас съест! — кричали они и бестолково метались из стороны в сторону.
Тут тролль как расхохочется! В тот же миг в подвале стало совсем светло и они увидели Пелле Большого. Он стоял посреди кучи угля, держась за живот, и хохотал так, что слезы текли у него по щекам.
— Вы думали, нив самом деле тролль! Ха-ха-ха, я чуть с ума не сошел от смеха! — кричал Пелле Большой, отшвыривая в сторону несколько старых мешков из-под угля, которые он нацепил, чтобы казаться пострашнее.
Маттиас и Пелле Маленький по-прежнему стояли, прижавшись к стене. Ноги у них подкашивались, лица были белые, как бумага.
— Нет, я все время думал, что это — ты! — прерывающимся голосом прошептал Пелле Маленький.
— И я тоже! — отвечал Маттиас.
— Так я вам и поверил! — загремел Пелле Большой. — Утрите слезы, детки, и пошли чинить мопед!
Они гуськом выходили из погреба, и уже на лестнице Маттиас и Пелле Маленький вдруг принялись хихикать. А ступив на тротуар, они захохотали так, что повалились наземь. Маттиас барахтался внизу, Пелле Маленький — сверху, а Пелле Большой скакал вокруг них на одной ноге, размахивая руками. И все прохожие наверно думали, что он рехнулся.
Потом они поспешили к мопеду, и Пелле Большой взял на время гаечный ключ у папы Маттиаса. И после того как Пелле Большой завинтил несколько гаек и постучал молотком, мопед снова заработал, куда лучше прежнего.
Тогда Пелле Большой вскочил на свой мопед и укатил прочь.
— Привет твоей старушке-невесте! — закричал, размахивая ключом, Пелле Маленький.
— Привет вашему старичку-троллю! — заорал, поворачивая за угол, Пелле Большой.
В Амирку
Корь у Пончика все не проходила.
Однажды солнечным утром Маттиас решил опять навестить Пончика и отнести ему детский журнал, который он уже смятым нашел у киоска.
Но у Пончика не было ни малейшего желания читать журнал. Это здоровому хочется смеяться над всякими забавными историями, а больному не до того. «Вот когда выздоровею, тогда охотно почитаю», — сказал Пончик.
Маттиас не мог на него налюбоваться. Все тело Пончика было сплошь покрыто мелкой сыпью, прямо в глазах рябило.
— Если бы ты всегда был такой, — восторгался Маттиас, — ты бы мог разъезжать с цирком и зарабатывать кучу денег!
— Да, мало того, что я самый толстый, так еще весь покрыт сыпью! — подтвердил Пончик как будто даже с удовлетворением.
— Вот погляди, что я сделал!
И Пончик достал большой лист бумаги.
С помощью линейки он расчертил весь лист вдоль и поперек, так что образовались мелкие клеточки. В каждой клеточке было что-то написано аккуратным почерком Пончика, а пониже строчек в каждой клеточке рассыпались мелкие и крупные точки.