Честер запрокинул голову и стукнулся ей об спинку стула.

— Честно, Уилл, я не знаю, — пробормотал он.

— А что мы теряем? Подумай об Эллиот. Ей-то уж точно нечего терять, — в отчаянии произнес Уилл.

За следующую неделю Эллиот лучше не стало. Уилл, Честер и Марта сидели с ней по очереди, кормили ее и старались сбить температуру. Мальчики, даже когда им случалось оказаться вдвоем, без Марты, больше не заговаривали о том, чтобы уйти.

Над хижиной будто нависла мрачная и душная туча. Смеяться или развлекаться в то время, как жизнь Эллиот висит на волоске, казалось каким-то кощунством. Ребята даже на улице разговаривали шепотом, как будто боялись нарушить покой своей подруги. Гнетущая атмосфера подействовала даже на Бартлби: теперь он целыми днями спал на коврике перед очагом или рылся в земле за хижиной, время от времени купаясь в пыли.

В свободное время от «дежурства при Эллиот», как выражались они с Честером, Уилл продолжал играть сам с собой в шахматы. Еще он занялся отцовским дневником: разложил страницы по порядку, как сумел. Мальчик считал своим долгом сохранить «научное наследие» отца на случай, если сможет вернуться на поверхность.

Многие страницы измялись, но Уилл расправил их, положив под пресс. Записи или рисунки доктора Берроуза, расплывшиеся от воды, он старательно обвел, чтобы легче было их разобрать. Затем мальчик разложил все страницы на полу, надеясь обнаружить в дневнике отца что-нибудь полезное, однако как он ни старался, ему не удалось разгадать значение странных букв и символов, зарисованных доктором.

От нечего делать Уилл устроил своему рюкзаку инвентаризацию и обнаружил фотоаппарат, о котором давно успел забыть. К изумлению мальчика, оказалось, что камера еще в рабочем состоянии, и он тут же этим воспользовался: сфотографировал страницы дневника, прежде чем аккуратно убрать их на дно одного из больших сундуков. Уилл решил, что таким образом убережет их от сырости, а заодно и от Марты, которая имела привычку бросать в очаг все, что хоть как-то горит.

Потом он отправился в одно из своих любимых мест — небольшой сарай, где хранились всякие вещи, которые сын Марты раздобыл в своих «экспедициях». Там было полно сундуков с разными корабельными принадлежностями. Уилл чувствовал, что находится в своей стихии, когда открывал их и изучал содержимое. Он старался не торопиться, чтобы растянуть удовольствие, и разбирал только по одному-два сундука в день. В основном ему попадался металлолом: железные скобы, толстые гвозди, похоже, кованые, блоки и даже пушечные ядра.

Но посреди всего этого Уилл нашел большой корабельный компас. В том же сундуке обнаружился потрепанный кожаный чехол, где лежала замечательная подзорная труба из латуни. Уилл пришел в совершенный восторг и тут же выбежал с трубой на открытое место, чтобы испытать ее. Хоть от нее и не было особой пользы в темноте туннелей или в ограниченном пространстве разноцветного сада, но мальчика это нисколько не расстроило. Его воображение захватили мореходы прошлого, которые когда-то пользовались этой трубой; быть может, те самые моряки, что построили хижину.

На дне другого сундука Уилл отыскал еще кое-что интересное — стетоскоп, сделанный из матового серебристого металла и черной резины или пластмассы, на вид как новый. Мальчику показалось, что это медицинское оборудование выглядит вполне современно. Он послушал себе сердце, запустил стетоскоп обратно в сундук и забыл о нем, углубившись в поиски других необычных вещиц.

По пути с работы миссис Берроуз заглянула в журнальный киоск за вечерней газетой. Она устроилась на полставки в нотариальную контору: отвечать на звонки, печатать и подшивать документы. Миссис Берроуз не особенно волновала зарплата — за старый дом она выручила куда больше, чем ожидала. Она чувствовала, что вместе с работой в ее жизни снова появился смысл, кроме того, ей нравилось общаться с коллегами. Работала она всего два дня в неделю, так что Селии хватало времени и на собственное расследование, и на то, чтобы регулярно давить на полицию, требуя результатов.

Расплачиваясь за газету, она заметила, что продавец не сводит с нее глаз.

— Извините меня, но позвольте спросить: вы не супруга доктора Берроуза? — поинтересовался он.

Миссис Берроуз ответила не сразу: она внимательно рассматривала лицо продавца. После случая около биржи труда она относилась к хайфилдцам настороженно. Селия прекрасно видела, какими взглядами ее провожают, когда она идет в спортзал или магазин.

— Да, я Селия Берроуз, — наконец ответила она.

— Очень хорошо. Я тут для него кое-что отложил, — сказал продавец и нырнул под прилавок. Вытащив внушительную стопку журналов, он принялся их перебирать. — «Музейный вестник»… раз… два… три номера, — сообщил он, выкладывая журналы перед миссис Берроуз, но не глядя на нее. — Я взял на себя смелость через два месяца отменить его заказы, — продолжал продавец. — Но у меня осталось еще три номера «Археологического ежемесячника» и несколько…

— Вы знаете, его нет… Он пропал, — выпалила миссис Берроуз.