–  Ха, ха, ха!
– оглушительно громыхнул Нейман.
– Ты скажешь, Рок. Этот поджарый ворон по своей натуре и ухваткам сам не очень-то похож на человека.

К тюрьмам (их в городе было две) все прибывали и прибывали закрытые полицейские фургоны, битком набитые арестованными. Господин Муттон смотрел вперед. Аресты велись по спискам, представленным политическим отделением полиции. Предстояло в кратчайшие сроки арестовать около тысячи человек. О вывозе их за город не могло быть и речи. Поэтому под временные тюрьмы комиссар приказал приспособить бездействующие кинотеатры, театры, учебные корпуса всех высших и средних учебных заведений, школы. И, естественно, с максимальной эффективностью использовать обе тюрьмы и полицейские участки.

Профессора Гинса посадили в одиночную камеру. Он сразу же объявил голодовку. Через несколько часов его повезли на допрос к Муттону.

Все попытки комиссара выведать у профессора фамилии членов и активистов Комитета общественного спасения, а также руководителей профсоюзов не имели успеха. Гинс задумчиво смотрел прямо в его маленькие глазки и нес чепуху о нашествии на Землю венерианцев.

–  Вы не то ищете, господин комиссар. Если даже вы переловите всех своих потенциальных противников, то куда вы их денете. Их очень много, комиссар. А вдруг Пришельцы тоже придерживаются прогрессивных воззрений. Не понравитесь вы им, и они запросто перебросят вас на свою планету. Для них такое дело - сущий пустяк. И что вы будете там делать со своим полицейским интеллектом?

–  Издеваетесь, господин Гинс?

–  Нет, господин комиссар, предупреждаю на всякий случай. Как бы чего не вышло.

–  Значит, не хотите говорить по существу?

–  Почему же. Я говорил и говорю: мои товарищи на своих местах. Что они намерены предпринять, мне неизвестно.

Гинс отвернулся от комиссара и стал смотреть в зарешеченное окно.

Муттон с откровенной ненавистью глянул на профессора. С каким наслаждением разрядил бы сейчас он в этого смутьяна обойму полицейского кольта. До того невыносимо было ему то, что олицетворял собой профессор. К сожалению, команды стрелять он еще не получил. Комиссар незаметно вздохнул.

–  Мы отпустим вас на свободу, если вы сами объявите о роспуске Комитета общественного спасения.

–  Комитет могут распустить только те, кто его избрал. Что касается сотрудничества с правительством, то я уже сделал такую попытку. Она, правда, скверно кончилась для меня.

Господин Муттон отвел глаза и побарабанил худыми пальцами по крышке стола.

–  Подумайте, господин Гинс. Это единственная возможность облегчить ваше положение. Вы знаете, как у нас карается коммунистическая пропаганда.

–  Крепко карается, господин комиссар. Я сказал то, что думал. По крайней мере, всем сразу стало ясно: кто есть кто. Благодарю за совет и советую вам в свою очередь тоже подумать, как вам облегчить свое положение. Кажется, оно у вас куда труднее моего.

Гинс угадал. Положение господина Муттона, в самом деле, было не из легких. Основные противники - коммунисты и активисты профсоюзов оставались на свободе. Если не считать самого Гинса и тех, кого взяли вместе с ним в здании муниципалитета, главные силы оппозиции успели уйти в глухое подполье и уже наверняка готовят ответный удар.

В квартире инженера государственной электростанции Гара в это время было многолюдно. Гар не боялся появления у себя полиции. В глазах администрации электростанции и полиции он считался одним из самых благонадежных граждан. На самом деле он уже почти два года являлся сопредседателем запрещенного профсоюза инженерно-технических работников энергетики.

Было 15 часов. Предстояло провести объединенное заседание Комитета общественного спасения и представителей профсоюзов, чтобы срочно решить несколько неотложных вопросов.

Хотя квартира находилась на четвертом этаже, Гар все-таки плотно зашторил окна. Жену и двенадцатилетнюю дочь он отправил к своим родителям. Говорили вполголоса.

–  Итак, - хлопнул ладонью по столу, требуя тишины, Лори Соримен, заместитель по комитету и ближайший друг Гинса, - начнем. Время не терпит.

–  Время у нас уже не деньги, - усмехнулся представитель профсоюза работников телефонной компании, смуглый, небольшого роста Тони Ривенс - он еще не отдышался после быстрой ходьбы, - но спешить нам есть куда.

–  Говорите, Ривенс.

–  Сегодня я работал в полиции, только что оттуда. У них забарахлила пара телефонов, и меня пригласили посмотреть.
– Тони сделал паузу, сильно затянулся сигаретой.
– Проверял я телефоны и случайно, - Ривенс сделал ударение на слове «случайно», - врубился в линию господина комиссара. Он как раз отдавал приказ начальнику тюрьмы. Профессора Гинса в 20 часов должны перевезти в тюрьму, что на северо-восточной окраине города. В 20 ноль-ноль за ним приедет капитан полиции с двумя конвойными на фургоне.