– Ага, пойдем, он-то как барин, один сам в палате, а нас по пятнадцать человек запихнули, идем, тут близко…

А теперь шажок вбок, руку из кармана и – был, был все же патрон в стволе! Бахает чудовищно. Стволик-то коротенький, и я луплю все пять патронов один за другим, стараясь не мазать и не потратить их впустую. Расстояние было метр-полтора, правда, на третьем патроне я испугался, что, может, у них броники пододеты, потому последним патроном бью в правое плечо ближнему.

Передний валится на второго, второй что-то примлел, а я от страха и от понимания того, что патронов больше нет и нельзя им дать в себя прийти, колочу куда попало зажатым в кулаке пистолетом, стараясь попасть по голове, в лицо и по тем местам, куда вроде мои пули попали. Попеременно – одному и второму, а они возятся на полу, пытаются что-то делать, шевелятся. Второй вообще пытается отползать, черт, не успеваю обоих окучить!

Ору изо всех сил:

– Тревога! Тревога!

Словно эхом сверху женский визг.

Начинается суета, топот, крики.

Мне удается наконец второму удачно попасть по лысой башке пистолетом, мякнет сволочь, второй раз уже для страховки, и еще – теперь первому… В плечо, еще раз в плечо… Стонет сука и замедляется, а вот тебе еще разик. Но упертый мужик, крепкий, не сдается, пока его домолачиваю, все силы теряю.

Потому уже через «не могу» валю одного и другого на животы, мордой вниз, руки стягиваю сдернутыми к локтям халатами, мотаю как попало, убедившись, что в рукавах у них пусто. У второго под халатом обнаруживается какой-то незнакомый пистолет-пулемет с глушаком, с магазином в рукоятке; у второго такой же на ремешке, а вот в ручонках у него был хищного вида ножик, небольшой, но явно мерзкий при близком знакомстве с ним – на лезвии чья-то кровь тонкой смазанной пленкой. Слышу несколько выстрелов, ор нескольких голосов, опять визг…

Не до меня людям, надо самому разбираться. Шарю по лежащим – должно быть еще оружие. Одной рукой делать это неудобно, во второй-то этот ПП зажат. Прикидываю, что вроде за стенкой людей нет. Пробы ради нажимаю спуск – железяка в руке бабахает несколько тише, чем до того пистолет, но все равно не бесшумник из фильма. Ага, рабочий ствол есть, уже легче. Измазался в крови, пока щупал, – нашел еще только небольшой пистолетик непривычного вида: то ли наш из новых, то ли иностранный. Но судя по макаровским патрончикам в выщелкнутом магазине, наш, наверное.

С трудом подавляю несколько нелепое, но сильное желание перебинтовать этой мрази раны. Отметин на стенке нет – всеми пятью пулями я попал. Но гордиться нечем – дистанция даже для женщин смешная.

Наконец до меня добегают люди. Неслыханно радуюсь, что среди них старый знакомый – майор-танкист. Вид у него мрачный, в руках несколько странновато смотрящаяся двустволка. Передаю ему второй пистолет-пулемет, прошу приглядеть за лежащими.

– Кто это?

– Опять диверы. На этот раз за записями вивисектора приперлись, рожи их там на записи-то.

– Ясно, понял. Неймется гадам.

Бегу обратно, но никто ничего не трогал, записи на месте. Собираю их в мешок, теперь из рук не выпущу. Руки ходуном ходят, внутри все колотится, сгоряча роняю чашку с недопитым кофе, грохается на пол.

Бегу к Николаичу, надо спросить, что делать дальше.

На втором этаже медики разгоняют пациентов по палатам. В коридоре мешком лежит медсестра. Дверь в палату Николаича открыта. Там стоит несколько человек, но я вижу не их, а плоскую восково-бледную ступню, торчащую между стоящих мужиков. Продираюсь ближе. Николаич неудобно полусидит, опершись на стену. Из простреленной головы еще вяло ползет тонкая струйка крови…

Я не участвую в следствии, мое дело – досмотреть кассеты. Это был последний приказ Николаича, я его выполню. Итого, есть дополнительно пять снятых в момент предосудительных развлечений сукиных сынов. Один уже у нас, его сейчас как раз обрабатывают весьма неприятного вида чуваки, спешно прибывшие из штаба от начальника разведки. Более никаких полезных данных во всех записях нет.

И Николаича нет.

Я совершенно неподъемно устал. Может, пойти погулять? Немного пройтись…

Это было бы хорошо. Возможно, на сердце полегчает? Да, надо сходить, размять ноги, воздухом подышать…

Я здорово ошибся, подумав, что тут безопасно. Подвело это меня.

То, что меня атакует, не похоже на раньше виденных морфов. Оно плоское и вроде не очень быстрое. Но я не успеваю реагировать на его резкие боковые броски, автомат зацепился за что-то, и мне никак не удается его сдернуть. Не получается и бежать – ноги скользят, просто даже проскальзывают. Я понимаю, что вообще могу упасть и бегу, как бегают обычно молодые женщины, – ноги семенят, все тело в движении, все трепыхается, развевается и дрыгается… Сил уходит масса, а где начал бег, там, считай, и остался.

Я покрыт потом, взмок невиданно. Но наконец удается сорвать автомат со спины. Серо-синяя мразь короткими рваными зигзагами несется на меня, бежать я уже не могу – сил нет совсем. Не могу дать очередь – на руке откуда-то взявшаяся варежка, и указательный палец не пролезает к спуску. Наконец каким-то чудом палец просовывается, рву спуск. Автомат глуховато странно бухтит, и я с огорчением вижу, что пули падают на землю буквально в метре от меня. Следующая очередь – и пули шлепаются туда же. Атакующая меня мразь издевательски сипит каким-то странно зудящим звуком, теперь остается только бежать, бежать и ждать громадной, чудовищно увеличившейся в стороны спиной победного рывка зубов сзади…