– Откуда. Да и не сапёр я ни разу. Как буры подсказали, так и кручу.

– Без изначальных условий задачу не решить. Попробуй всё же наискось, угол нужный можно поискать методом тыка. Больше я тебе ничем помочь не смогу.

– Тогда так, катушку тут оставь, и беги к автобусу, там скажи Синевич, чтобы брала мой шайтан-ящик и тащила его сюда.

– Да я и сама могу принести. Делов-то...

– Неа...
– покачал я головой, глядя ей в глаза, - Работать, Галка, должны все. Причаститься, так сказать.

– А пряники за работу?

– Пряники в порядке очереди. Сами так постановили, сами и жуйте, - не удержался я от парфянской стрелы.

– И какой же это будет пряник, по очереди-то?

– А такой. Сам на вид холёненький, а на вкус солёненький.

– Ну, тебя, - Антоненкова повернулась и побежала под горку, смешно подкидывая лодыжки.

А я стал осматривать катушку. На ней, на поверхностный взгляд, осталось намотанным метров семьдесят провода, может и меньше, все же галкина намотка совсем не заводская, попухлее будет.

Прискакала Наташка, тут же подстав щёку для поцелуя.

Вот так вот, чтобы все от автобуса это видели. Очередная писькометрия в гареме - у кого клитор длиннее, или все же показатель искреннего её расположения ко мне? Блин, так и параноиком недолго стать. Будем считать, что последнее - уж очень хочется. Хотя, скорее всего, первое.

А Наташка довольная щебетала, улыбаясь до ямочек на щеках.

– Ну, вот, дождалась, когда, наконец-то и я тебе понадобилась.

– На конец - это не сейчас, - пробурчал слегка недовольно, - Сейчас работать будем. Бери топорик.

– Вот так всегда, я всей душой. А он - работать будем...
– разочарованно промямлила Синевич, но я не стал с ней препираться.

Отошли за вершину холма, откуда не видно стало первой засеки. Здесь всё то же самое: справа - обрыв и слева - обрыв. Между ними роща непролазная для авто. Это хорошо. Это даже очень хорошо.

Выбрал два дерева по обочинам дороги.

Наметил по тонкой зеленоватой коре, как рубить штробы в стволах. Наискось, как Антоненкова посоветовала. Нижней стороной от дороги.

И начали мы с Наташкой топориками тюкать. Получалось это у нас, сказать по правде, намного хуже, чем у таёжниц. Балконные мы жители с ней, судя по всему.

Потом, на свежих штобах, сплел новые петли из остатков детонационного шнура.

Прикрепил к петлям взрыватели.

Отвел от взрывателей электропровода в новый коллектор. Первый незнамо куда взрывом забросило. А жаль.

Соединил коллектор с электропроводным шнуром на катушке.

Попутно объяснял Синевич, что и зачем я делаю.

– Ты меня готовишь эшелоны под откос пускать?
– лукаво спросила Наташа, когда я попросил её повторить за мной, что сказал и сделал.

– Надеюсь, что у тебя генетическая память на диверсии крепкая, - усмехнулся.

Наташка засмеялась.

– У любого белоруса на это есть генетическая память. Но тут, вроде фашистов нет.

– Фашистов, может, и нет, но вот враги нам - точно есть. И не лучше фашистов, как выясняется.

– Мы их взрывать будем?

– Если придётся, то и взрывать будем. Проклятый тут мир, опасный для человека, от человеков в первую же очередь. А вдобавок ещё зверушки хипповые в ассортименте, с антисоциальным поведением, что характерно. Слава Богу, хоть здесь нет таких ужасных чудовищ, как у моря. Это же надо было природе так извернуться, чтобы замастырить копытного хищника.

– Это ты про гиену?

– А то про кого же?

– Ну... Мало ли... Всех мы не видели, - сказала Наташа и встала во весь рост.

На этом наша беседа и кончилась. Адская машинка была в сборе. Делать нам тут больше было нечего.

– Наташ, тебе не говорили, что ты красивая баба?
– повернулся к ней, не вставая с корточек.

Наташа тут же присела рядом, также на корточки.

Посмотрела прямо в глаза.

– Много говорили. Но ты в первый раз, - гляжу, а глаза её сияют, - Нравлюсь?