Напротив него, со стороны дороги, тонкая длинная авиационная пушка из приплюснутой башни броневика на шести колесах в три оси, хвалится щелястым дульным тормозом.

Вокруг десятка два патрульных с разнообразной стрелковкой в руках.

В довесок три крупнокалиберных "Браунинга" с баррикад КПП.

А мы внутри этого кольца.

И всё это целится в нас с преследователями.

А мы с преследователями целимся друг в друга. Или враг во врага, если хотите точнее.

И чую, что вот-вот полыхнёт, настолько атмосфера накалилась. Достаточно кому-то психануть, и стрельнуть первому...

И пипец всем.

Преследователи около своих джипов с автоматами в руках. Обычными потёртыми калашниковыми. Но от этого мне не легче.

Напротив них я с РПК в руках, со стволом в их сторону и пальцем на спусковом крючке. С банкой на семьдесят пять патронов, хотя, случись чего, успею выстрелить, дай Бог, с десяток.

За мной автобус, форточки, в окнах которого открыты и из них торчат тонкие стволы "ругеров", как и из двери, нацеленные в пятерку у джипов.

Вот так вот.

А я тут ржу, согнувшись в три погибели, и ничего с собой сделать не могу, хоть убивай меня сейчас.

А вы бы смогли?

Увидев вот такой список.

Udatyj

Schtepa

Drash

Popenko

Velikojon

Лейтенант подхватил меня за локоть, помог выпрямиться.

– С вами всё в порядке?
– участливый, как будто минуту назад не он кричал, что если мы сейчас же не заткнёмся, то он прикажет стрелять в нас картечью из пушки. И насрать ему, кто прав, а кто виноват.

– Да...
– ответил, отдуваясь, - Не обращайте внимания. Это всё список.

– А что такого смешного в этом списке.

– Непереводимая на английский игра слов русского языка.

– Украинского!
– возмущённо крикнул высокий соломенный блондин с большим носом из толпы наших преследователей. Но на него никто не обратил внимания.

– Доктор Волынски, вы по-прежнему настаиваете на судебном разбирательстве в нашем городе?
– лейтенант был строг, но суров.

– Да, лейтенант.

– Вас устроит мировой судья или вы будете требовать жюри присяжных?

– Вообще-то я хотел бы, чтобы судил нас сам князь. Но мировой?.. мировой судья тоже устроит. Я же всегда смогу апеллировать к присяжным, в случае чего?

– Именно так.

– А утверждает приговор князь?

– Да.

– Вот и хорошо. Главное, надо сберечь моих девочек от киднепинга, пока будет длиться процесс. Вы это сможете устроить?

Лейтенант хищно улыбнулся.

– Тут не Старая Земля и не Британия английской короны. У нас правосудие быстрое, справедливое и независимое. Только в этом случае вы все должны будете сдать всё имеющееся у вас оружие на время процесса.

– Мы согласны, - отозвался я.

– А мы нет, - заявил тот, кто кричал про украинский язык.

– Тогда вы арестованы за сопротивление законной власти Валлийского принципата. Немедленно сдать оружие или по вам откроют огонь тяжелые пулемёты. Считаю до трёх. Два с половиной!..

Пауза не затянулась.

– Да подавись, - в сердцах крикнул по-английски мелкий и толстый хохол, больше похожий на пузырь, чем на человека, и, кинув свой автомат под ноги сержанту с терминалом, добавил, - Чоб тоби грэць, подмоскальчик.

Остальные последовали его примеру.

– Теперь вы, - обратился ко мне лейтенант.

– Мы можем аккуратно упаковать оружие в оружейные сумки, лейтенант? Учитывая то, что в отличие от противной стороны, мы делаем это добровольно и сотрудничая с правосудием.

– Можете, - не задумываясь, разрешил тот.

Я повернулся к автобусу.

– Девочки, аккуратно укладываем всё оружие в сумки. Галя, кинь мне сумку для своего пулемёта.

Когда Антоненкова появилась в проёме автобусной двери, и, скинув мне сумку, сняла с себя пробковый шлем и грациозным движением откинула его за спину в салон автобуса, а потом небрежным движением стянула с головы шемах и, потрясая головой, распушила и поправила свои длинные волосы, закинув их за спину, то все патрульные ахнули.