Бог мой, чтобы просто проехать расстояние равное от старосветской Москвы до Черного моря, тут необходимо экипироваться, как на войну.

Кстати, нам с Ингеборге в обеих залах подарили "от фирмы" по оружейной сумке. Общим числом четыре. В моей - одиноко болтался лламовский кольт в кобуре. Остальные были использованы под переноску патронов в коробках. Именно так, на одном такси сам, на втором - моя шляпа. И только в последнем почищенная винтовка Ругера для Ингеборге, которая свой деринжер с патронами прямо у кассы нагло засунула в сумочку, на что тактичный Дональд просто закрыл глаза.

Океан был сегодня ласков, лениво накатываясь длинной волной по мелководью на песчаный берег, неуловимо напоминающий тихоокеанское побережье Калифорнии. Не хватало только длинных пирсов на деревянных сваях.

Ингеборге радостно плескалась среди противоакульих сеток, а я, всего разок окунувшись в волну, нежился под решёткой солярия, борясь с накатывающим сном.

Как оказалось, я за эти дни устал. И даже не физически, а, как говориться, морально вымотался. Устал от баб-с, если быть конкретным. Слишком хорошо - тоже нехорошо.

Когда счастливая Ингеборге вернулась из объятий Нептуна, я уже совсем сомлел.

Пришлось снова вставать и тащиться реанимировать себя соленой водичкой.

– Ты заметил, милый, что вода тут совсем слобосолёная, - обратилась ко мне Ингеборге, когда я вылез из океана, - Почти как на Балтике.

– Нет, не заметил, - отозвался я.

И, встав во весь рост, стал переодевать мокрые плавки на обычное бельё.

Лежащая неподалеку на шезлонгах парочка пиндосов средних лет вытаращила глаза на мою промежность, как будто бы увидела там что-то принципиально новое.

– Милый, - рассмеялась Ингеборге, - Не пугай местных обывателей своей выдающейся елдой.

Одев трусы, я сделал американцам "фак" средним пальцем и, когда они от меня возмущённо отвернулись, продолжил одеваться.

– Инга, хватит валяться, - сказал я весёлой подруге, - Дело делать пора. Забыла, зачем мы сюда приехали?

– Забыла, - улыбается, - Как это у вас русских говорят: волк не работа, в лес убежит.

Эта неправильность в сочетании с её восхитительно-сексуальным акцентом заставила меня улыбнуться.

– Работа не волк, в лес не убежит, - поправил я её.

– Зануда, - сказала мне Ингеборге и показала язык.

– Ты знаешь, что когда женщина показывает мужчине язык, то она тем самым подает ему сигнал, что она не против минета, - съязвил я лекторским тоном.

– А кто тебе сказал, что я буду против?
– заблестела Ингеборге своим блядским глазом.

– Прямо здесь?
– выдал я провокацию.

– Можно и здесь, - спокойной констатировала Ингеборге, - Только вот боюсь, что меня тут советами замучают.

Она кивнула на любопытных пиндосов.

– А также, боюсь, что после этого нас перестанут пускать ещё и на эту Базу.

Когда мы отсмеялись, Ингеборге лукаво сощурившись, сказала.

– У меня есть предложение, подкупающее своей новизной. Давай переместимся в наш люкс, где ты получишь всё, что хочешь, по праздничной программе.

Когда я очнулся, то не сразу разобрался в полутьме: где я?

Но чувствовал себя хорошо отдохнувшим. На удивление.

Окна в номере были плотно зашторены. Ингеборге под узким лучом направленной лампы за письменным столом что-то увлечённо подсчитывала на маленьком "Ситезене". И время от времени делала записи.

Кровать у оголовья была загорожена спинкой большого кресла, чтобы свет от лампы не мешал мне спать.

Заботливая у меня старшая жена.

Почувствовав мой взгляд, Ингеборге оглянулась, улыбаясь.

– Проснулся, милый? Пить хочешь?
– голос участливый, добрый даже.

– А что есть?
– прозвучало из меня довольно хрипло.

– Чай холодный, можно со льдом.

– Нет, мне спросонья надо что-то горячее.

– Сейчас будет, - она тут же встала и вышла из номера.

Пока я просыпался, да нашел в себе силы пойти в свою ванную комнату, поплескать на морду водой, да воспользоваться гостиничной зубной щёткой, Ингеборге уже пришла, принеся на маленьком подносике две чашки черного кофе, от которых шел легкий парок.