Бездействие узкоколейки весьма не устраивало и военных начальников, и чинов оккупационных властей. Одним очень нужен был строевой лес, камень и щебенка из Логойского и Плещеницкого районов для выполнения предписаний ставки по возведению опорных пунктов под Смоленском, Оршей, Витебском, Борисовом. Другие жаждали больше награбить и вывезти из окрестных деревень хлеба, мяса, картофеля. Хотелось им заполучить и тысячи рук дармовой рабочей силы. Много раз делались попытки наладить работу узкоколейки, но партизаны срывали их. Рельсы покрылись плотной ржавчиной и затерялись в сочном бурьяне.

Чуянов осторожно передвигался вдоль насыпи, чутко прислушиваясь к еле уловимому гулу рельсов. Там, за поворотом, шла Таня, поддерживаемая под руку человеком с орлом и свастикой на кителе. Чуянов остановился, прислушался. Теперь рельсы стали звенеть громче я протяжнее. Он свернул в сторону и укрылся в кустарнике, откуда хорошо просматривалась узкоколейка. Его мысли были прерваны донесшимися из-за поворота словами Тани:

— Ничего удивительного. Наш Ойген [19] поймет, обязательно поймет, я уверена. Ты и он — братья по классу. Чего же еще?

Наступила пауза. Потом послышались приглушенные слова с сильным акцентом:

— Сегодня малё сказаль: братья по классу. Надо деле, много деле протиф опший враг. Понимай?

— Как же, понимаю, — ответила Таня. — Ты хотел сказать, что сегодня братья по классу должны быть и братьями по совместной борьбе против общего врага. А разве ты теперь не борешься против фашизма?

— Я борюсь, но есть много немецкий комрад в России, который есть рабочий, а стоит на другой стороне баррикада. Это есть трагеди для немецкий народ. Я не хочет, чтобы на Германия как на концентрационлагерь смотрель советский человек, а на немец только как убийца и грабител с большой дорога. Немецкий народ имеет большой вина, но он не есть весь фашист…

Чуянов увидел на повороте узкоколейки подпольщицу Таню с поблескивающим на солнце автоматом в руках и шедшего рядом с ней человека в форме офицера-тыловика. Офицер мелко семенил по шпалам и, как показалось Чуянову, умышленно высоко подбрасывал руки, будто старался показать, что в них ничего нет.

Пропустив мимо себя сияющую жизнерадостностью подпольщицу и озабоченного обер-лейтенанта, Чуянов вновь прислушался и оглянулся. Убедившись, что поблизости больше никого нет, он вышел из укрытия и окликнул:

— Таня, здоровеньки булы!

Девушка от неожиданности вздрогнула, потом резко повернулась и удивленно воскликнула:

— Женя, это ты? Живой? Живой, ей-богу, живой! — забыв об опасности, с радостью закричала Таня и побежала к Чуянову. Офицер остался на месте и с завистью наблюдал за встречей боевых друзей.

— Цел и невредим! А фашисты хвастались, что тебя, командира и комиссара схватили в лесу и повесили. Вот гады, чтоб им подохнуть, — радостно закричала Таня.

Лицо Чуянова помрачнело.

— Парторга Тимофея Кондратьевича Ивановского и шестнадцать других товарищей похоронили. Дрались как богатыри. Жаль хлопцев… Будем теперь сводить счеты с фрицами за себя и за них. А это кто? — спохватился Чуянов, ткнув дулом автомата в сторону офицера.

Вместо ответа Таня подала знак. Офицер понял жест и размашистой походкой направился к ним. Примерно в трех шагах остановился и, щелкнув каблуками, поднял вверх руку со сжатым кулаком.

— Рот фронт, товарищ, — поприветствовал он Чуянова.

— Смерть фашизму! — прозвучал ответ начальника разведки. — Вы кто такой?

— Мой имья Карл, помощник начальника станции на железный дорога в Жодино и сменный дежурный. Я пришоль с советской товарищ познакомиться и шультер ам шультер [20] бороться против фашизмус. Фроляйн Танья знаит все корошо и скажет вам.

Из рассказа Тани Чуянов понял, что это был именно тот самый «верный друг», о котором раньше говорила она. Будучи помощником начальника железнодорожной станции Жодино, он по просьбе Тани с немецкой педантичностью учитывал все вагоны, платформы и перевозимые грузы на трассе Минск — Москва к фронту и обратно. При этом он целиком разделял мнение Тани о том, что каждый ушедший на восток вагон с живой силой, танками, снарядами или бомбами — это новый фугас под здание государства рабочих и крестьян, это вместе с тем углубление бездны, в которую ввергнут одурманенный немецкий народ.

Под давлением суровых фактов преступлений оккупантов на непокорившейся земле и влиянием подпольщицы Тани с каждым днем Карл прозревал все больше и больше. И наконец понял, что спасение соотечественников от «коричневой чумы» и чинимого гитлеровцами неслыханного позора заложено в разгроме фашистской военной машины, в поражении «третьего рейха». Во имя этой цели Карл встал на нелегкий путь борьбы, пошел навстречу тысячам опасностей, подстерегавших его на каждом шагу. И вот теперь он пришел вместе бороться за правое дело.