Вскоре немцы были рядом. Заподозрив неладное, они внимательно окинули взглядом все полотно. Не обнаружив ничего подозрительного, один охранник подошел к партизану. Булавский весь напрягся, но подобострастно улыбнулся и, приветствуя фашиста, слегка поклонился. А в уме у него промелькнуло: «Неужели схватят?» Увидев почти пустую подводу и покорного крестьянина, немец успокоился и, уходя, проквакал:

— Даваль бистро кончаль работа! Надо скоро проваливаль от здесь!

Дмитрий, у которого немного отлегло от сердца, понятливо закивал головой и ускорил темп работы.

Едва немцы скрылись за поворотом, как боец метнулся к дороге, отрыл присыпанный навозом моток провода и стал лихорадочно разматывать его. Скоро конец провода был уже в кустах метрах в 150 от дороги. Кругом не было ни души. Прошло еще каких-нибудь 10—15 минут, как все было готово: подвода уже стояла в густых зарослях в 300 метрах на заброшенной дороге, ведущей в ближайший лес, а отважный минер, повесив автомат на шею, напряженно поджидал добычу… Вскоре партизаны услышали сильный взрыв.

Сияющий Дмитрий прибыл в лагерь на третьи сутки цел и невредим. Подпольщица Таня сообщила, что взрывом было сильно разбито пять платформ с танками и семь с автомашинами. Под обломками взорванного эшелона погибло несколько десятков оккупантов.

Успех находчивого и смелого мстителя вдохновил и других товарищей. С его легкой руки наши боевые группы стали появляться на железной дороге в форме оккупантов и действовали в зависимости от обстоятельств. Если обстановка позволяла, то они закладывали под рельсы мины, а если нет, то путем разных уловок задерживали движение, останавливали эшелоны, «подбрасывая» фашистам саботаж.

Особенно большую активность стали проявлять наши бронебойщики. Дефицитные патроны к противотанковым ружьям доставила нам Большая земля при очередном рейсе самолета. Противотанковые ружья оказались довольно маневренным, безотказным, дальнобойным и, главное, очень результативным средством. Группы бронебойщиков, заняв выгодные позиции в 200—300 метрах, били на выбор наиболее важные цели. Чаще всего это были паровозы, а иногда и цистерны с горючим. Мишени были крупные, и все выстрелы достигали цели. Поврежденные паровозы останавливались, окутывались клубами пара и прерывистыми гудками взывали о помощи. Застопорив движение на железной дороге, бронебойщики переносили огонь на автостраду, по автоколоннам противника.

Смелые охотники за паровозами приводили немцев буквально в ярость. Гитлеровское командование приходило в бешенство, не находя действенных способов борьбы с нашими бронебойщиками. Против подрывников, которым надо было обязательно проникать на открытое полотно, немцы выставляли усиленные патрули, вырубали лес в придорожной зоне, строили дзоты и бункеры. А вот против бронебойщиков не помогали ни эти меры, ни засады, ни облавы с собаками, ни прочесывание примагистральных участков леса. Да и на это у них не всегда хватало сил. А ведь, кроме наших, действовали также многие десятки бронебойщиков других бригад. На железной дороге создавались пробки, а на автостраде машины горели как свечи.

Из противотанковых ружей наши бойцы сбили два и подбили пять самолетов. Гитлеровские летчики были вынуждены прекратить бреющие полеты.

Наша разведка установила, что в районе населенного пункта Перемежное немцы оборудовали и содержат небольшой запасный аэродром. Туда было послано четыре отважных молодых партизана. Перед этим их тщательно проинструктировали.

Солнечным днем Петя Мальцев, Леонид Городецкий, Владимир Сокол и Высевка внезапно проникли на аэродром, перебили охрану и техников, вывели из строя все оборудование и подожгли запас горючего. Смельчаки благополучно вернулись в бригаду. Аэродром оставался мертвым до прихода частей Красной Армии.

Бригада разрасталась. Надо было расширять и масштабы ее боевой деятельности. Мы уже сами понимали, что от действий разрозненных мелких групп «удочников», как мы называли бойцов, минировавших железную дорогу, и бронебойщиков требуется переходить к более массовым способам борьбы. Наши мысли по этому вопросу как нельзя лучше были отражены в распоряжении Белорусского штаба партизанского движения о подготовке к так называемой «рельсовой войне».

В штабе бригады два вечера подряд лихорадочно проходило специальное совещание командного состава. Внимательно и горячо обсуждались все детали по подготовке к первому этапу замысла, выработанного Центральным Комитетом КП(б) Белоруссии. В то время когда на фронте развернулось величайшее летне-осеннее наступление советских войск, в тылу гитлеровской армии на огромном пространстве готовился неожиданный удар крупных партизанских сил с целью парализовать ее железнодорожные перевозки. Осуществить такой замысел могли только силы многих партизанских соединений.

В бригаде закипела бурная деятельность. Отряды были разбиты на диверсионно-разведывательные группы. Началась их тщательная подготовка. Для этой цели в бригаду Москва прислала инструктора подрывного дела. Каждый боец обучался тем действиям, которые потребуются на железной дороге. Подрывников учили действовать быстро и точно. Одна за другой прибывали с Бегомльского аэродрома подводы со взрывчаткой и другим необходимым снаряжением.

Штабы отрядов тщательно изучили закрепленные участки железнодорожной магистрали. Ответственность бригады возрастала еще больше в связи с тем, что в наше расположение прибыло много подрывных групп из других партизанских соединений, которые базировались вдали от железной дороги, но привлекались к «рельсовой войне». Были проведены тщательные рекогносцировки, на которых уточнялись последовательность и способы действий ударных групп.

К концу июля подготовка была закончена. А 1 августа 1943 года поступил сигнал действовать. В ночь на 2 августа бригада стремительными ударами штурмовых групп смяла охрану железнодорожной магистрали, расчистив путь подрывникам. Мало кому из перепуганных охранников удалось спастись бегством.

К полотну двухколейной дороги устремилась лавина подрывников. Сотни групп взрывали стальные рельсы, выворачивали и жгли шпалы, рвали придорожную связь, уничтожали семафоры и мосты. На участке нашей бригады в несколько километров в общей сложности было взорвано около 500 метров рельсов обеих линий дороги. Рельсы взрывали не сплошь, а кусками по 15—20 метров. Позже мы узнали, что такой «обработке» дороги подвергались почти на всей оккупированной земле.