Командиру дружно зааплодировали.

В штабе мы с головой окунулись в подготовку к предстоящей операции. Ночь была тревожной и беспокойной. Никто не спал. Командиры отрядов уточняли боевые рубежи и координировали совместные действия на ближайшие дни. Начальники боепитания отрядов получали патроны, взрывчатые вещества, мины, запалы, гранаты, доставленные с Большой земли. Хозяйственники хлопотали в лесу, пряча трофейные автомашины и электрогенератор. Связисты снимали телефонную связь. Повара раздавали партизанам скромные пайки НЗ — черные сухари. В типографии спешили закончить печатание листовок. Врачи, отправив раненых на паликовскую базу, распределяли по отрядам имеющиеся самодельные бинты, сделанные из парашютного шелка, и скромные резервы медикаментов. Радисты безуспешно вызывали Москву на внеочередной сеанс связи. Командиры и бойцы штабных подразделений чистили и смазывали оружие. В общем каждый готовился к тяжелым испытаниям.

К полуночи лагеря опустели. Отряды спешили до рассвета занять указанные им рубежи. Первый отряд выдвинулся в сторону Логойска, второй двинулся на шоссе Борисов — Плещеницы с задачей обеспечить отход подразделений бригады, располагавшихся в легко проходимых Логойских лесах. Третий направился в Сутоки и Заречье для прикрытия бригады со стороны Смолевичей и Борисова, а четвертый — к Зембину. Штаб бригады расположился в центре на высотке между деревнями Чемки и Мостище.

Вскоре на востоке зарделось небо. От реки Цна, подернутой утренним туманом, потянуло сыростью. В деревнях, как по команде, началась утренняя перекличка петухов. Все казалось настолько обычным и повседневным, что просто не верилось в надвигающуюся беду.

С первыми лучами солнца в небе над зоной бригады появился немецкий самолет-разведчик — всегдашний предвестник карательных операций. Он дважды стремительно пронесся на небольшой высоте вдоль реки и ушел на восток к Борисову. Его появление как рукой смахнуло с партизан сонливость и благодушие. Всем стало ясно, что неравный поединок с многотысячной фронтовой фашистской группировкой вот-вот начнется.

Тревожно зазвенел полевой телефон. Звонил командир третьего отряда капитан Казиев с рубежа у деревни Заречье. Он доложил о появлении 12 самолетов противника.

— Окопы до полного профиля довели? — спросил комбриг.

— Да, но…

Тут задрожала земля, потом снова и снова раздались сильные взрывы. Почти час на оборону отряда сыпались немецкие бомбы, подымая в небо черные столбы песка и пыли. В минуту затишья Казиев доложил Тарунову:

— Бомбят сильно, но все мимо. Убитых нет. Плохо то, что не успели разрушить переправу через речку и установить на подступах противотанковые мины.

— Переправу взорвите немедленно и смотрите в оба! Под шум бомбежки и прикрытием тумана противник может незаметно подтянуть пехоту и танки к вашему рубежу. Держитесь во что бы то ни стало! Еще не все жители деревень укрылись в лесу. Еду к вам.

С четырьмя автоматчиками и расчетом противотанкового ружья комбриг галопом помчался на тачанке к Заречью, где бушевал шквал огня. Там непрерывно рвались бомбы и снаряды, захлебываясь, строчили пулеметы. Тысячи осколков и пуль с визгом проносились над позициями партизан. Путь комбрига лежал через открытое поле возле уцелевшей деревни Чемки.

— Товарищ комбриг, давайте не будем рисковать и обогнем поле по опушке. По прямой не проскочим — самолеты накроют! — забеспокоился ординарец Володя.

— Нет, Володя, обязаны проскочить! Время не терпит — вперед!

Ординарец хлестнул лошадей, и они понеслись как бешеные. Казалось, что тачанка летит, совсем не касаясь земли… Бойцы сидели на корточках, крепко держась за перекладину и прижимая к груди автоматы. Вот уже полпути позади. До леса оставалось каких-нибудь пятьсот метров. Вдруг Володя показал командиру несущийся по мелколесью вражеский грузовик с солдатами. Он двигался наперерез тачанке. С каждой секундой расстояние между ним и партизанами сокращалось. Поворачивать и отступать было поздно. Уже отчетливо виднелось дуло пулемета, установленного на кабине грузовика, а в кузове чернели спины гитлеровцев и тускло поблескивали каски.

— Расстреляют из пулемета! — испуганно крикнул Володя.

— Не успеют — лес уже рукой подать! Полный вперед! — взволнованно ответил Тарунов, глядя на грузовик. По всему было видно, что немцы пока еще не обнаружили тачанку. Партизаны, положившись на командира, не произнесли ни слова. Они только крепче сжимали оружие и не спускали глаз с врага.

Когда до леса оставалось уже 150—200 метров, фашисты заметили мчащуюся тачанку. Быстро остановились и стали разворачивать пулемет. Сердца бойцов тревожно сжались… Удар кнутом, и тачанка еще сильнее рванулась… Но в этот миг пришло нежданное спасение.

— Смерть фашистам! Огонь! — донеслась с опушки леса громкая команда. По врагу короткими очередями ударили пулемет и несколько автоматов. Раскатистое эхо прокатилось над лесом.

Оказалось, что в это время Чуянов с группой своих людей возвращался со стороны Борисова после встречи с «Фигаро», сообщившим последние данные о противнике и его замыслах. Выйдя на опушку леса, разведчики заметили сначала грузовик с карателями, а потом мчавшуюся по полю партизанскую тачанку. Они-то и открыли внезапный огонь.