Радости было мало. Охранники, привыкшие к безнаказанности, не понесли ни наказания, ни увольнения. Остались передачи продуктов и денег, в которых продолжался отбор того, что "не положено", в чьи-то руки. Лучшие места в трудовых профессиях покупались.

 Правда, теперь ужесточалось положение воров, которые пришли на смену осуждённых по пятьдесят восьмой статье. Но и пятьдесят восьмая статья осталась существовать ещё долго.

 В судах продолжали заседать прокуроры, руки которых были по локоть в крови, судьи, управляемые телефонным звонком сверху.

 Фёдор был в числе тех, кому был рад лагерь. И начальник лагеря был рад удерживать нужного работника бесконечно. И Надя была счастлива, что Фёдор потерял память и не сбежит от неё туда, где, наверно, были жена и дети. Ей и самой уже не хотелось менять устоявшийся, устроившийся быт. Охранник, защищавший её от чрезмерных тягот в период срока, перебрался в другой участок службы, и ничто не напоминало о её приспособленческих ухищрениях.

 Да ведь и к Фёдору за "доброту" Нади относились намного лучше. Сапожник Фёдор значительно окреп, поправился и туфли стал делать на загляденье кому следует. В столовой для заключённых уже не варили свёкольную ботву, всё старались класть в чан перловку да овсянку. Суп, правда, не всегда удобрялся маслом, но соли положить не забывали. Кости давали приличный навар.

 И хлеба было больше уже к шестидесятому году.

 Однако Фёдора с каждым годом всё больше мучил вопрос о тех годах, которые он прожил до тридцати лет.

 Те месяцы войны, которые он пробыл на фронте, его мало заботили, но отчество, полученное помимо его воли, волновало. Он не встречался с медицинскими светилами, не читал медицинской литературы, не имел телевизора, которым могли похвалиться единицы в больших городах. Только во сне являлись отрывочные видения, не связанные друг с другом.

 Ему не было известно, что с возрастом человек начинает итожить свой жизненный путь. Но именно это происходило неосознанно именно во сне с ним. И совсем не случайно предложил он назвать сына Петей. Как будто из каких-то глубин подсознания вырвалось имя, которое не стала Надя оспаривать, а приняла безропотно. Петя, так Петя!

 Но уже менялось что-то в Советском Союзе. Смерть И.В.Сталина требовала каких-то значительных изменений в судьбах не только вольных жителей городов и деревень. Уже явным было отставание Государства, построившего Социализм, от "загнивающего" Запада по многим показателям народного хозяйства. Автоматы и бомбы к праздничному столу никто подавать в кастрюлях к праздничному столу не собирался.

 Нужно было изобрести что-то устойчивое для души народа. Хлеб! Вот та идея, которую стал Никита Сергеевич усиленно проталкивать в народ! Чудовищные просторы степей Казахстана магнитом притянули его глаза!

 В Казахстанскую степь собрались и Фёдор с Надей, имея на руках двухлетнего Петю. Очень хотелось Фёдору изменить период той жизни, которую подарила ему Советская власть в Архангельской области. Да и Наде надоело слышать матьки работяг, осуждённых по бытовым статьям, за дощаной перегородкой, отделявшей их закуток.

 Авантюра переезда была не такой уж откровенной. В эти годы путешествия по Советскому Союзу уставший от страха народ совершал часто, не боясь за своё имущество, которое у многих укладывалось в один чемодан. Многие рвались из мест заключения в родные места. Казахстан не был исключением. Владельцы пятьдесят восьмой статьи, освобождённые Маленковым, поспешно удирали из лагерей, отчего, наверно, Н.С.Хрущёв счёл разумным не вмешиваться в это решение, а просто присвоить в ряд своих заслуг перед народом.

 Приезд сапожника и работника столовой в будущий Целиноград был в тот период, когда среди степных просторов стояли несколько саманных бараков, очень кстати. Возраст Фёдора ещё позволял как-то устроиться на работу в сапожной мастерской. Но таковой в этом, забытом богом месте, просто не могло быть. Но слово - сапожник действовало магически на всех, от кого зависело, задержится в степи Фёдор Лубин или поползёт куда-то ещё.

 Сразу нашлось помещение в бараке небольшое, на одно окно, с нарами, дощатым приспособлением для обеда и примитивными табуретами. В длинном коридоре их дверь в комнату была первой для удобства клиентов.

 Оставалось написать на двери слова - "Сапожная мастерская", и можно было приступать к работе. Тем более, что денег едва хватило на дорогу.

 Володя приехал совершенно неожиданно. Николай Фёдорович сходил в магазин, купил всё, что требуется для встречи дорогого гостя. Встреча, конечно, была без объятий, возгласов и слёз. Была только болтовня взахлёб со стороны Володи.

 -Ты, папаня, выглядишь молодцом! Не ожидал!
– оценил вид отца сын.