- Прямо таки заставили вас? – шутливо погрозил пальцем Серафим.

 - Нет, конечно, – старик зачерпывал крупными ладонями воду и окунал свое лицо в образовавшееся озерцо. – Самая юная участница не то, что мне в правнучки годится, она ей, собственно, и является – его морщинистое лицо расплылось в добродушной улыбке. – А танцует она – не поспеешь!

 - Но, я смотрю, вы в прекрасной форме!

 - Стараюсь, – старик поднял голову и вытащил из кармана своего старомодного жилета платок. – Сердце только иногда к горлу подкатывает. Бегать – не бегаю. Уже лет пять. Но спортивную ходьбу еще никто не запрещал, – подмигнул он тестеру.

 - Там еще того нахала разыскивают? – Серафим старательно изобразил негодование на своем лице. – Который по юбкам не разувшись прыгал? И собачку, такую маленькую, пнул.

 - Вас, что ли? – незамедлительно развенчал инкогнито Серафима старичок и стал, как ни в чем не бывало, тщательно промакивать лицо платком. – Уже нет. Болото успокоилось и в плановом режиме пускает зловонные пузыри богемных сплетен.

 - Э-кхм…

 - Сыр-бор? Это была не ваша вина. Я же видел, – вступился дедуля. – Зал битком забит сорняком – только и ждут к кому бы прицепиться! Никогда рестораны не любил, и если бы не мои ребятишки…

 Теперь старик достал расческу, хорошенько дунул на зубцы и, подойдя к зеркалу поближе, пробормотал:

 - А сейчас, как говорит мой внук Алешенька, будем ставить хаер.

 «Какой все-таки замечательный дед! – не преминул еще раз восхититься Серафим. – Только… что он… какой хаер?!».

 - Нет! – от рывка тело почтенного старца отлетело к противоположной стене. Не менее почтенная голова затылком стукнулась о блестящий кафель.

 - Вы с ума сошли, любезнейший… – теряя сознание, только и смог прошлепать непослушными губами юбиляр. – В таком возрасте, и хулиганить…

 - Милый вы мой человечек! – горячо обратился к нему Серафим, которому было жгуче стыдно так мотылять бренное тельце дедушки. – Вам просто смертельно нельзя заглядывать в это зараженное зеркало!

 По отсутствию какого-либо ответного рефлекса тестер понял, что перестарался. Он со страхом обернулся к двери. Что теперь?!

 - Долбаный удод! – грязно выругался он на староагорианском наречии и, не стесняясь, врезал по почтенной скуле секунду назад живого дедушки. – Проснитесь!

 Однако дедушка от такой побудки только всхрапнул и мотнул хилой ногой в воздухе.

 - Вы меня слышите? – Серафим низко склонился над дедушкой, положил его безвольную голову себе на одну руку, а двумя пальцами другой разомкнул плотно закрытый глаз «пациента». Зрачок среагировал на свет и юрко скукожился.

 - О, мой Боб! – в неистовой благодарности заорал тестер и воздел руки, забыв при этом о том, что, по крайней мере, одна из них являлась единственным упором для дедушкиной головы.

 Раздался неприятный глухой стук, и тестер понял, как же ужасно чувствовали себя те ребята, которым пришлось писать Бобу объяснительные о порче человеческого материала по неосторожности…

 - Молодой человек, ради всего святого, не пытайтесь мне помочь, а то вы меня совсем угробите, – раздался слабый голос очнувшегося старичка.

 - Я просто…

 - Я понимаю, я все понимаю. Просто не приближайтесь ко мне, и я попробую выползти отсюда самостоятельно, – старик плашмя лежал на полу и представлял из себя очень слезоточивое зрелище.

 Серафима так и подмывало кинуться ему помочь, но глаза внезапной жертвы умоляли – не нужно!

 - Вы только в зеркало не смотритесь, – плачущим тоном попросил агорианец.

 - Не буду! – пообещал старик и, шатаясь, поднялся на колени. – Как приеду домой - выкину все!

 - Я не это имел в виду! – тестеру уже начало казаться, что он чрезмерно крепко приложил дедушку о кафель.

 - Это что еще за леший, дедушка?! – громом раскатилось по квадратным метрам туалетной комнаты.

 Серафим крутнулся на пятках и оказался нос к носу с крупным детиной, явно недружелюбной наружности.

 - Это не леший дедушка, – промямлил Серафим ватным языком. – Это чей-то дедушка.

 - Чей-то? – детина, грозно сопя, ухватил тестера за лацкан пиджака. – Это мой собственный дедушка!

 - Алешенька! – попытался утихомирить здоровяка старец.

 - Тот самый, который хаер ставит? – болтаясь на руке богатыря, попытался обуздать стихию конфликта, ну, и заодно, не получить в глаз, Серафим.

 - Который в унитаз головой окунает, – уточнил, совсем не подобревший Алешенька. – Что он с тобой сделал? – обратился внук к юбиляру, и получше ухватился за гардероб агорианца.