Я молча схватила ее за руку. Опомнившись, она перевела дыхание.

— Тут я потеряла сознание.

— Как же ты выжила, Саша? — прошептала я.

— Фельдшер Гусев искусственным дыханием в себя привел. Вчера проведали меня наши и рассказали, как отрывали… Говорят, танк прошел по траншее и развернулся на ней.

— Наверно, заметил вас.

— Да. Ну, а теперь еще поживем, значит! — улыбнувшись, бодро сказала Саша.

Через несколько дней Нилова снова пришла ко мне и весело сообщила:

— Завтра уезжаю в полк.

— Я тоже хочу в часть, — заволновалась я.

— Нет, ты не торопись, Тамара. Наши все равно на отдыхе, тебе там нечего делать. Вылечись как следует.

— Мне за это время надо пушку изучить, — возражала я.

— Да, Тамара, что я узнала, — перевела она разговор, — оказывается, наших тяжело раненных офицеров эвакуировали недалеко. Я думаю, что и твой Гриша где-нибудь поблизости. Когда выпишешься, я тебе дам отпуск на несколько дней, ты пройди по ближайшим госпиталям и поищи его.

На другой день Саша уехала, а меня не покидала подсказанная ею мысль — разыскать Гришу. С этого дня в палате я стала самой дисциплинированной, выполняла все указания врачей, чтобы скорее выписаться и начать розыски мужа.

Несколько раз я просила лечащего врача выписать меня, но моей просьбы не удовлетворили, пока я не окрепла полностью.

Девушки-практикантки, заканчивающие курсы медсестер, заботливо и любовно ухаживали за ранеными. После дежурства они часто окружали мою койку и просили рассказать о боях, в которых я участвовала. Расспрашивали они и о Саше Ниловой, восхищались ее мужеством и твердостью характера. Каждая из них мечтала быть похожей на Сашу.

После отъезда Ниловой мне еще дней десять пришлось лечиться, но однажды во время обхода, весело хлопнув меня по плечу, врач сказал:

— Завтра можно выписываться в часть.

Ясный летний день был для меня особенно радостным — ведь в моем воображении он предвещал встречу с Гришей.

С утра я бодро шагала по узким и пыльным улицам Прилук. Даже кирзовые солдатские сапоги не казались мне сегодня такими тяжелыми, как обычно. Смущала стриженная под машинку голова, но, убедившись, что никто не обращает на это внимания, я успокоилась.

«Хорошо сейчас в Крыму, на берегу моря, — думала я. — Если бы не война, отдыхали бы мы сейчас с Гришей на юге…»

Мои мысли прервал громкий голос диктора из висевшего на площади репродуктора:

— Граждане, воздушная тревога! Воздушная тревога!

Его голос заглушили частая трескотня зениток и рев пикирующих самолетов. Прохожие шарахнулись во дворы и бомбоубежища.

Я бросилась на землю под стенку большого дома.

…Солнце уже садилось, когда я, утомленная неудачами, с подавленным настроением входила в последний прилукский госпиталь. Присматриваясь к раненым, со страхом думала: «А вдруг и здесь его не окажется?» Опасения мои сбылись.

— Такого у нас нет, — сухо ответила сестра.

Слезы подступили к горлу. Я присела на скамью у самого крыльца, на котором сидели раненые. Один из них подошел ближе и, заглядывая мне в лицо, сказал:

— Вы не лейтенанта Жернева жена?

Раненый оказался бойцом Жернева. Успокаивая меня, он рассказал, что Жернева отправили дальше, в Киев, надо искать там. Новая надежда подбодрила меня, и я решила отправиться в Киев на поиски мужа.

Красавец Киев подвергался разрушительным бомбардировкам. Население и крупные производства в основном были эвакуированы. По улицам шагали колонны будущих ополченцев.

Трамваи не ходили, и мне пришлось исколесить весь город пешком в поисках госпиталей. На третий день я уже с трудом передвигала ноги. В госпитале, расположенном в Киево-Печерской лавре, спросила у дежурной сестры:

— Лейтенант Жернев Григорий Васильевич лежит у вас?

— Такого нет, — закрывая толстый журнал, ответила она.

Раненые, заходившие к сестре, стали расспрашивать, откуда я, из какой части, где воевала. Подошел человек с перевязанной рукой и забинтованной головой.

— Тамара, это ты? Ты жива? — обрадованно спросил он.

Это был политрук из нашей дивизии. Он знал меня еще до войны. Я вывезла его в числе других раненых из львовского госпиталя.

— Вы не знаете, где мой муж? — сразу же вырвалось у меня.

— Его отправили дальше, кажется в Нежин. А ты откуда? Тоже из госпиталя? — рассматривал он мою измазанную «зеленкой» стриженую голову.

Я рассказала о себе, о том, что вот уже второй день в поисках Гриши блуждаю по киевским госпиталям.