Вышла на дорогу. Попутная машина оказалась из нашей части. К обеду мы въехали в густой лес. Навстречу все чаще попадались знакомые бойцы. Некоторые из них, узнав меня, приветственно помахивали пилотками.

— Вот и санчасть, — сказал шофер, затормозив машину у длинной брезентовой палатки с красным крестом.

Меня окружили и засыпали вопросами товарищи.

Но меня интересовало одно, здесь ли муж.

— Нет, — сказали мне, — Жернев в часть не приезжал.

Последняя надежда была потеряна. Чтобы скрыть от товарищей мое настроение, я пошла разыскивать Нилову.

Но напрасно я старалась уйти от друзей. Всегда лучше свое горе переживать на людях. Я тогда же поняла это.

Обедавшие, в палатках бойцы, заметив меня, наперебой кричали:

— О, Сычева приехала! Сычева, сестра!..

Справлялись о моем самочувствии и, добродушно посмеиваясь над моей стриженой головой, приглашали к обеду.

Но я задержалась только во втором взводе саперного батальона, которым командовал муж. Здесь особенно почувствовала, что попала в родную семью.

В который раз я с волнением выслушивала рассказ бойцов о том, как Гриша взорвал мост и как его ранило. Я видела, что бойцы тоже огорчены и ждут возвращения своего командира.

— Он может еще приехать, не волнуйтесь, — старались они меня успокоить.

— Оставайтесь, в нашем батальоне, Сычева, — предложил мне командир саперов. — Наш батальон вам должен быть роднее…

— Нет, здесь я пользы не принесу, — ответила я. — Я решила изучить противотанковую пушку. Хочу стать артиллеристкой.

— Почему именно противотанковую? — удивился командир.

Я объяснила, что умею стрелять из снайперской винтовки. А ведь известно, что панорама противотанковой пушки имеет такое же прицельное устройство, как у снайперской винтовки. Сестрой же оставаться в армии я не могу, с медициной незнакома, крови боюсь, руки дрожат, когда раненых перевязываю.

— Значит, в артиллерию решила? — испытующе глядя на меня, сказал командир. — Ну что же, в жизни важно точку найти, к которой стремишься.

— Желаем удачи, — сказали мне саперы на прощание.

Лесная тропка, еще мало протоптанная, привела меня к поляне, на которой за длинными самодельными столами, шумно переговариваясь, обедали офицеры нашего полка.

Выйти на поляну я не решилась и стала разыскивать глазами Нилову.

Офицеры весело шутили, расхваливая обед, и, опустошая миски, снова подходили к стоявшей тут же полевой кухне.

— Ну-ка, Клава, подлей еще.

На подножке походной кухни с большим черпаком в руке стояла, смущенно улыбаясь, незнакомая мне краснощекая девушка. Из-под марлевой косынки у нее совсем по-детски торчали две тоненькие косички, белый халат был явно широк для ее узеньких плеч. «Новенькая», — подумала я, рассматривая девушку.

— Вот борщ так борщ, настоящий украинский, — хвалили офицеры.

— Так старалась, даже порезалась, — засмеялся кто-то, указав на забинтованный палец девушки.

— То ж я лук крошила, — краснея, отвечала Клава.

Проголодавшись, я с жадностью вдыхала запах свежего борща, даже слюну проглотила.

— Клава, ты причаровала своим борщом всех офицеров, смотри, еще влюбится какой, — засмеялась Нилова.

— Да ни, товарищ капитан, мы с офицерами не дружим. Мы больше с рядовыми. — Клава бросила косой взгляд в кабину машины, а когда Саша подошла за добавкой, шепотом рассказала: — Сегодня я одеваю цей халат и косынку, а наш шофер Васька смеется: «Да ты, Клава, зовсим снегурка».

— Смотри, — строго сказала девушке Нилова, — ты не давай им воли!

— Да ни-и, что вы, товарищ капитан, — горячо прошептала девушка.

Когда офицеры стали расходиться, я подошла к Саше.

— О-о, Сычева приехала! Ну как, нашла мужа?

— Нет.

Понимая мое состояние, Саша переменила тему:

— Тамара, смотри, вот наша новая поварушка-говорушка, как наварила зелья, сразу всех и причаровала. А ты, наверное, уже соскучилась по солдатскому борщу? Ну-ка, Клава, налей полную миску.

Я не заставила себя просить. Скоро миска была пуста.

— Ну, а теперь рассказывай все по порядку, — приказала Нилова.

Во время моего длинного повествования она задумчиво молчала, но, узнав, что Жернев поправился и получил назначение в часть, с облегчением проговорила:

— Это ничего, был бы жив, а воевать везде можно. Конечно, жаль, что не повидались, но расстраиваться из-за этого не стоит. Просто ты еще не совсем поправилась, потому у тебя и настроение такое.

Она поднялась и уже другим, начальственным тоном сказала: