— Я не могу? Кто говорит, что я не могу? Ты?

Сквозь толпу вдруг протолкалась Триллиан и бросилась на колени у воронки с лежавшим в ней Гавбеггером.

— Нет, это я говорю, чудище здоровое. Я люблю этого мужчину, пришельца, кем бы он ни был, и тебе его у меня не забрать.

— Что-то ты мне смутно знакома, — сообщил Тор, но удара не наносил. Ему хватало проницательности, чтобы понять, насколько малосимпатичным будет выглядеть на экране то, как он опустит молот на раненого мужчину, не обращая внимания на защищающую его безоружную женщину.

— Зарк меня подери, Заф! — простонал он. — Это провал. А я так надеялся!

Зафод стиснул зубы. Впрочем, хоть маленькую победу из этой ситуации он извлечь еще мог.

— Ладно, по крайней мере отрекись от Сыра.

Гавбеггер закашлялся и застонал.

— Легко. Терпеть не могу Сыра.

Будем довольствоваться тем, что есть, подумал Зафод. Он повернулся к толпе и жестом профессионального проповедника воздел руки.

— Гавбеггер побежден, — возгласил он. — Он отрекся от Сыра и принял в качестве бога Тора.

Хиллмен Хантер торжествующе рубанул воздух ладонью, а Бафф Орпингтон бросился в самую гущу сыромантов и принялся пинать всех, кто подвернулся ему под руку.

Зафод мгновенно перевел дух.

Отлично. Беспорядки. Беспорядки мне всегда на руку. Я — агент Хаоса, подумал он. И Разрушения. Из всех богов Вселенной эти двое поют наиболее слаженно. Можно сказать, в унисон. Может, надо завербовать обоих в помощь Тору.

Триллиан поцеловала Гавбеггера в лоб и вытерла у него со рта голубую светящуюся кровь.

— Ты останешься со мной?

Гавбеггер улыбнулся, и это обошлось ему недешево.

— Так долго, насколько смогу. Этот молот выбил из меня бессмертие. Возможно, мне осталось меньше половины жизненного срока.

— Сойдет и столько, — сказала Триллиан и махнула отцу своей дочери, чтобы тот помог будущему отчиму ее дочери выбраться из воронки.

Рэндом искоса поглядывала на происходящее; к объятиям и прочим соплям она была пока не совсем еще готова.

Это темная материя? Спрашивала она себя. Или это я сама?

Эта мысль на краткий миг расстроила Рэндом, но вскоре ее вытеснила другая, более приятная: что ей, возможно, удастся воспользоваться ситуацией для того, чтобы выбить из Артура какие-нибудь полезные подарки.

Артур. Точно не папа. Ну, разве что па…

После того как Триллиан с Гавбеггером наскоро попрощались с друзьями, Тор отнес экс-бессмертного обратно на «Тангриснир» — к большой радости бортового компьютера.

— Привет, Тор. Я по тебе соскучился.

— Извините за компьютер, ребята, — смущенно сказал Тор полумертвому мужчине, которого он нес на руках, и молодой даме, цеплявшейся за руку полумертвого мужчины. — Папа запрограммировал корабль на поклонение мне и запечатал программу своим магическим глазом так, чтобы я не мог стереть ее. Это главная причина, почему я продал это корыто. И потом, зачем мне корабль? У меня есть Мьёльнир.

— Я здесь, — сказал компьютер. — Я слышу, что ты говоришь, детка. Но я тебя прощаю.

— О'кей, — кивнул Тор, торопливо укладывая Гавбеггера на выросшую из пола кушетку. — Подержите его недельку на плазменной постели, и он будет здоров, насколько это вообще возможно для смертного.

— Смертного, — прохрипел Гавбеггер. — Ты уверена, что ты этого хочешь, Триллиан?

— Сойдет и так, — шмыгнула носом Триллиан.

— Вот и замечательно, — сказал Тор, испытавший внезапный приступ клаустрофобии. — Оставляю вас наедине друг с другом. А мне пора на банкет — кто-то зажарил просто жуткое количество говядины. Развлекайтесь, ребята.

— Нет, — взмолился корабль. — Не бросай меня!

— Уже опаздываю, — отозвался Бог-Громовержец и пулей вылетел из корабля.

— Нееееееет! — хныкал компьютер. — Нееееееееееет! Только не эээээто!

Триллиан, вспомнив свою степень астрофизика и опыт перелетов на «Золотом сердце», быстро оторвала «Тангриснир» от земли и вывела в стратосферу.

Гавбеггер чувствовал себя в коконе оздоровительной плазмы уже немного лучше.

— Куда летим? — поинтересовался он.

— Куда угодно, только вместе, — просто ответила Триллиан.

Гавбеггер рассмеялся, хотя это и причиняло ему боль.

— Очень романтично. Уверена, что тебе это будет нравиться и дальше?

— Вот и узнаем, правда? У нас в распоряжении вечность.