Александр тут же легко спрыгнул с дивана и принялся одеваться, бормоча:

– Ничего, начальство и должно так приходить, чтобы подавать пример своим подчиненным!

В коридоре, проходя мимо календаря, он, по старой привычке корректора не столько видеть, сколько чувствовать ошибки в текстах, заметил в нем непорядок и весело окликнул Веру:

– Эй! А что это ты так торопишься жить?

– О чем ты? – не поняла, выходя из кухни, откуда слышались вкусные запахи, Вера.

– Да вот, - показал на перепрыгнувшую, пока он спал, на три дня вперед рамочку Александр. – Наверное, сестра милосердия опять пыль протирала?

– И что – до дыр протерла? – устало пошутила Вера.

– Нет, просто дни перепутала!

И вернул рамочку на положенное место.

– Вот так, теперь, как ты любишь, – порядок!

Вера подошла и снова передвинула ее на три дня вперед.

– Не понял? – вопросительно посмотрел на нее Александр.

– А что тут понимать? – Вера выдержала его взгляд и, кутая лицо в воротник теплой кофты, объяснила: - Ты просто проспал два дня.

– Два дня?! – не поверил Александр.

– Ну да, и три ночи!

– Нет, кто-то из нас двоих явно сошел с ума, и тут нужен третейский судья! – ошеломленно пробормотал Александр и крикнул: - Даша, какое сегодня число?

– Двадцать седьмое! – отозвалась сестра милосердия и уточнила: - Месяц тоже назвать?

– Нет, месяц не надо… А то, чего доброго, я еще сойду с ума!

Наскоро умывшись, Александр вошел на кухню, сел за стол и только тут почувствовал, насколько он голоден.

Вера только успевала подкладывать ему в тарелку любимых им оладышков со сгущенкой.

– Вот теперь я верю, что не только проспал, но и не ел столько времени! – пошутил он.

Вера ответила ему грустной улыбкой.

И только тут Александр заметил, как она сдала за эти трое суток.

Лицо ее посерело, осунулось.

Тело высохло.

И опять от нее остались одни глаза.

Ссутулившись и не переставая покашливать, она пошла за чем-то к себе в комнату.

– Да… - покачал головой Александр и спросил хлопотавшую у плиты сестру милосердия: - Что с ней?

– Ой, лучше не спрашивайте! – отмахнулась та и шепнула, что у Веры резко ухудшились даже анализы. Правда, не уточнила, какие…

Вернувшись, Вера отпустила сестру милосердия и, сев напротив Александра, стала рассказывать, как то и дело подходила к двери его комнаты и прислушивалась, дышит ли он.

– Ведь приступ, как сказал врач, был серьезный! – сказала она и, испытующе глядя на Александра, спросила: - Ты-то хоть сам помнишь, что с тобой было?

– Да! Правда, смутно… - кивнул тот.

– И что говорил тебе врач?

Вера так и замерла в ожидании ответа.

Александр напряг память: кошмарный сон… сердце… боль… приход врача… укол…

Вспомнил и то, что врач проговорился о болезни Веры.

Вспомнил и отвел глаза.

Лгать не хотелось.

Они замолчали, оба понимая, что правда раскрыта, и оттягивая момент разговора о ней.

И тут Александр вспомнил то, что приснилось ему до того, как впасть в забытье, и воскликнул:

– А знаешь, мне ведь потом Алеша приснился!

– Какой еще Алеша? – быстро спросила Вера.

Радуясь перемене темы, Александр рассказал ей все, что уже знал об Алеше, не умолчав и про сон.

– Удивительный юноша! – покачала головой Вера и попросила: - Передай ему от меня поклон! И еще, пожалуйста, попроси, чтобы он помолился обо мне!

2

Такая возможность представилась Александру буквально через полчаса.

Войдя в церковный двор, он снова увидел около домика Алешу. Тот был занят вырыванием с клумбы сорняков.

– Здравствуй, Алеша! – приветливо окликнул его Александр.

Юноша обернулся и, очевидно, весь поглощенный в свои мысли, машинально ответил:

– А мы с тобою уже здоровались!

– Когда? – удивился Александр и ахнул: - Хотя подожди! Действительно! Да!! Во сне!!!