Диомед, припоминая, прищурил глаза и продолжил:

– Когда они задумывались, поднимали глаза к небу, молились, они словно бы отделялись от земли… Когда же опускали глаза и смотрели на нас, то в их взорах была такая любовь, что казалось, обнимала всех сразу и каждого по отдельности. И любой из них, не имея ничего своего – даже двух одежд – казался самым богатым человеком в мире. Равно как и самый богатый рядом с ними – был словно последний нищий. А ведь в свое время некоторые из них были очень богаты! Например, крестивший меня апостол Варнава получил от своих родителей село вблизи Иерусалима, изобиловавшее садами и украшенное большим зданием. Желая богатеть только в Бога, в Которого он действительно и обогатился, он продал все это и все вырученные деньги – до последнего кодранта – принес к ногам апостолов, ничего себе не оставив. Рожденный на Кипре, после трудов по проповеданию слова Божия, которых и описать по достоинству невозможно – не хватит слов – он в конце своей жизни вернулся на родину. Здесь, в Саламине, он, провидя свою мученическую кончину, созвал всех нас, верных, долго поучал в вере и, убедив быть мужественными в исповедании Имени Христова, совершил Божественную Литургию и причастил всех Христовых Таин. А после этого… был побит разъяренными его проповедью иудеями камнями…

Диомед долго молчал, вспоминая то, что произошло в этом городе несколько десятков лет назад, и развел руками:

– Вот такими я и помню их всех. И что могу еще сказать? Поистине, это были люди, явно водимые Духом Святым. Они так прямо и говорили, если вдруг хотели изменить свой маршрут или что-то сделать: Дух Божий ведет нас туда-то и повелевает нам сделать то-то…

– Да… - вздохнул Клодий. – Вот повидать бы кого из них, я уж не говорю о том, чтобы видеть самого Иисуса Христа!

– А Господа нашего Иисуса Христа – точнее, изображение Его на убрусе, которое он передал царю Авгарю, и тот повелел повесить его для поклонения над городскими воротами, вы можете увидеть в Эдессе!

– В Эдессе? – обрадовался Клодий. – Альбин! Мы немедленно отправляемся туда!

– Погоди!
– становил его тот. – Сначала мы должны доставить по назначению книги Иоанна Богослова.

– Мы? – изумленно посмотрел на него Клодий, но тут же замолчал и только согласно махнул рукой.

Тем более, что Диомед, узнав про новую книгу апостола, тут же принялся упрашивать дать ее ему, чтобы снять копию.

– Это не займет много времени, я найму самого быстрого и искусного писца! – сказал он.

– Зачем нанимать? – остановил его Клодий. – У меня есть свой. Он тебе ее за ночь и перепишет!

Наутро, оставив изготовленную Грифоном копию гостеприимному хозяину, они уже стали прощаться с ним, как вдруг Диомед хлопнул себя по лбу ладонью и воскликнул:

– Постойте! Я совсем забыл… Конечно, апостолов, которые знали Христа, увидеть вам уже не удастся. Но вы можете встретиться и поговорить с тем мальчиком, теперь уже глубоким старцем, которого, обняв и взяв на руки, благословил Сам Христос!

– Где? – ахнул Клодий.
– Мы готовы ехать к нему хоть на край света!

– Зачем же так далеко – это совсем рядом! – хитро улыбнулся Диомед. – Стоит только сесть на корабль и доплыть до Сирии. Ведь тот мальчик ныне – епископ Игнатий, живет в Антиохии. Только поторопитесь! – согнав улыбку с лица, предупредил он. – Туда приехал сейчас Траян. И те, которые ненавидят антиохийского епископа за то, что он сделал и делает во Имя Христа, не преминут доложить о нем императору! И тогда – Игнатий не из тех, кто откажется принять мученическую кончину за Христа – боюсь, как бы вам не опоздать…

Глава пятая

1

Домой Александр вернулся лишь утром…

Он шел по мокрым – ночью, и правда, начался неприятный холодный дождь - улицам и никак не мог понять, как и почему с ним случилось то, что старцы называли одним только словом: падение...

Вера, которой он вечером позвонил и сказал, что не придет ночевать, встретила его молча.

А что ей оставалось говорить?

И так все было понятно…

Александр, стыдясь не только ее, но и, словно нарочно вышедшего в коридор встретить его такого – раздавленного и уничтоженного грехом, кота, бочком протиснулся в свою комнату и стал рыться в сумке, ища одежду для более прохладной погоды.

Одно утешало его. То, что для согрешившего – есть спасительное покаяние и таинство исповеди. Нет такого греха, который не мог бы не простить Господь. И потом, успокаивал он сам себя, святые говорили: не так страшно пасть, как продолжать валяться в грехах. И не за то нас судить будет Господь, что грешили, а за то, что не покаялись. Правда, святитель Иоанн Златоуст предупреждал: согрешающий сегодня и надеющийся покаяться завтра - а ты уверен, что Господь даст тебе завтрашний день?

– Слава Богу, за то, что Он дал мне этот день! – сбрасывая с себя легкую летнюю одежду, с облегчением выдохнул Александр и поежился, причем не столько от прохлады, сколько от подступившего было к самому сердцу страха, даже от приблизительно вспомненных им слов великого святителя.
– Как же Он все-таки милостив ко мне! Сегодня в храме Литургия, а значит и исповедь. Причем, служит отец Игорь, а это не то, что отец Лев, который и за меньшее – как например, прийти сильно надушенным в храм - может выгнать из храма! Он и выслушает, и поймет, и простит… А я после исповеди всё – каюсь, Господи, каюсь!
– больше уже ни за что…