Половцы снова отхлынули назад и, толпясь, закружились по полю. Но их скачка была уже совсем не такой бешеной, как перед началом битвы.

Тут уже даже молодым дружинникам, для которых этот бой был первым, стало видно, как устали их кони.

А какой половец без коня? Не зря тогда говорили, что степняк не сделает без него и двух шагов…

Половецкое войско в третий раз двинулось на строй русских пешцев. Но теперь шло оно вяло, как в спячке. Ноги их вконец обессилевших коней подгибались, и напрасно всадники нещадно стегали их своими плетками…

Расчет Мономаха пойти в Степь ранней весной, а не осенью оказался верным.

Наблюдая за боем, он словно провел видимую лишь ему одному черту и, как только половцы переступили через нее, произнес первые слова за все это время:

– А вот теперь - пора! С Богом!

И тут же княжеские дружины, дождавшись, наконец, своего заветного часа, как два крыла огромной птицы, ринулись на вконец растерявшихся половцев.

Увидев это, пешцы вытащили длинные боевые топоры и, взмахивая ими, сами двинулись на врага, круша с каждым ударом половецкие головы…

Это было начало победы для русской рати и конец для ее врага. Половцы окончательно не выдержали, дрогнули и – уж такова их натура, если не удалось смять врага первым ударом, то сразу в их войске начиналась паника, - бросились прочь…

Глава третья

Крестный ход

1

Ваня старался так, как еще никогда…

Стас и Ваня стояли впереди длинной очереди желающих исповедаться и причаститься, тихие и примирившиеся. Препираться они начали из-за того, кому первому идти на исповедь. Каждый хотел уступить свое место другому.

Весь вечер они втроем с Леной вычитывали длинное Последование ко Святому Причащению, причем, как сказала Лена, Ваня никогда еще не читал так хорошо.

Все было готово к началу службы. Наконец, из алтаря вышел отец Михаил. В руках он держал напрестольный крест и Евангелие, которые положил на аналой и, прочитав положенные перед началом исповеди молитвы, сделал разрешающий знак подходить к нему.

– Иди! – подтолкнул Ваня Стаса, но тот ответил:

– Ты иди, тебе ведь еще отцу Михаилу помогать!

– Так ведь и ты теперь тоже помогаешь!..

– Не задерживайте! Видите, какая сегодня очередь? – строго остановил друзей отец Михаил и внимательно посмотрел на Ваню. – Или тебе мало вчерашнего наказания?

Тут уже Ваню больше уговаривать не пришлось. Он пулей метнулся к аналою, достал бумажку, но вдруг скомкал ее в руке и, не опустившись, а рухнув на колени, стал на память что-то горячо говорить священнику. На этот раз, как ни велика была очередь, отец Михаил терпеливо дослушал его до конца, даже выждал немного, не вспомнит ли тот еще что, а затем накрыл его голову епитрахилью и прочитал разрешительную молитву. Содеянные Ваней грехи наконец-то были отпущены Богом. И он поцеловал Крест и Евангелие в знак того, что дает обещание стараться не повторять их больше.

Стас с облегчением выдохнул, радуясь за друга. Теперь наступала его очередь исповедаться.

– Ну что? – шепнул он, проходя на пути к аналою, мимо возвращавшегося Вани.

– Благословил причаститься, прочитать часы и снова в алтарь! – весь сияя, кратко ответил тот.

Получив также благословение на причастие, Стас вошел в алтарь и там всю службу делал все то, что подсказывал ему Ваня.

А тот старался так, как еще никогда. Он успевал быть и в алтаре, и там, где подают записки, и даже на клиросе…

– Еще молимся о еже сохранитися веси сей и святому храму сему… - громко, с чувством взывал к Богу отец Михаил.

– Подай, Господи! – подхватывал клирос.

И забежавший на клирос, чтобы уточнить что-то регенту, Ваня взглядом и знаками давал понять людям, что это - об их Покровке идет сейчас речь! Но они и так все понимали. Кланялись, крестились… В глазах многих стояли слезы. Губы молитвенно шевелились.

– Еще молимся во еже услышати нас и помиловати нас… - повысил голос отец Михаил.

Тут уже люди один за другим стали вставать на колени… Вскоре в храме не осталось ни одного стоящего. Даже дядя Андрей грузно опустился на пол и замер, низко опустив свою большую седую голову…

В конце службы было причащение. Стас с Ваней держали красный плат и тщательно вытирали губы каждого, кто сподобился приобщиться святых Христовых Таин. Первым причащали сына Нины, и Стас невольно подумал, как же все-таки хорошо, что она тогда не ушла из жизни. Для нее и ребенка, который – страшное дело – мог бы тогда не появиться на свет! Для вечных душ их – как хорошо…