Рита выключила свой мобильный телефон и решительно стерла записанное.

– А ты жестокий! Такие стихи нельзя брать с собой туда, – покачала она головой и исподлобья взглянула на Стаса: - Иначе сразу вернусь обратно. А мне еще доучиться надо… Ты мне лучше что-нибудь такое, чтоб я обязательно возвратилась!

– Ну, хорошо! – улыбнулся ей Стас.
– Тогда слушай другое - «Прогноз погоды»:

В России – дождь. Нелетная погода.

А здесь и лето, словно на заказ,

И всё «О, кэй!» в любое время года,

Как всё у них, то есть, теперь – у нас!

В России - дождь. А мне какое дело?

От Мурманска до Сочи. Ну так что ж?

Мне на работу, хватит, надоело!

Что там ещё? Ах, да – в России дождь…

Бросаю машинально в сумку зонтик,

И тихо опускается рука.

Все здесь «О, кэй!» Так что ж на горизонте

Ищу я долго-долго облака?..

– Вот это совсем другое дело!
– Рита спрятала в сумочку телефон, и они медленно вышли из-за дома.

Шарик по-прежнему заливался лаем. Но лаял он теперь как-то по-другому, с остервенением, злобно и, даже не обращая внимания на Риту, совсем в другую сторону – туда, где стоял дом соседа.

– Ах, я растяпа! – стукнул себя по лбу Стас.
– Я ж про Григория Ивановича совсем забыл!..

И, коротко махнув на прощание девушке, бросился к разделявшему их дома забору…

4

Шарик задыхался от неудержимого лая…

Стас, не постучавшись, приоткрыл незапертую дверь соседского дома и осторожно позвал:

– Григорий Иванович!

Ответа не последовало.

Тогда Стас вошел в коридор и крикнул уже во весь голос:

– Григорий Иванови-ич!

Не дождавшись опять ответа, он прошел по всему дому, заглянул в келью и с облегчением отметил, что нигде не видно следов насилия и погрома.

«Странно!
– подумал он. – А где же он сам? Может, где-нибудь во дворе?»

Он выглянул в окно и тут же отпрянул, увидев вместо Григория Ивановича совсем другого человека. Прячась за деревьями, тот шел к деревянной баньке, темневшей в самом углу двора. Крепкая, сложенная из добротных бревен – она была гордостью Григория Ивановича. Но дело было не в этом, а в том, что человек был одним из охранников Молчацкого!

Стас выскользнул за дверь и осторожно стал следить за этим человеком.

Шарик задыхался от неудержимого лая.

– Да тише ты, и без тебя все вижу…– досадливо отмахнулся от него Стас, не замечая, что, прячась за теми же самыми деревьями, за ним следовал и второй охранник Молчацкого…

Так, крадучись, они втроем дошли до самой баньки, из которой слышались приглушенные голоса Григория Ивановича, дяди Андрея и еще кого-то… Стасу не было времени гадать, кого именно. Он обогнал удивленно взглянувшего на него первого охранника, ворвался в баньку и, увидев сидящих в уютной парилке Григория Ивановича, дядя Андрея и Юрия Цезаревича, закричал:

– Григорий Иванович! За вами охотятся! Скорей уходите отсюда!

– Да что это за игры в казаков-разбойников со старшими? – возмутился Юрий Цезаревич.

– Охотятся, говоришь? – Григорий Иванович, зажав ладонью то место, где был спрятан документ из Государственной Думы, словно в замедленной съемке начал медленно подниматься со ступеньки, еще медленнее сделал шаг к открытой двери… И тут Стаса кто-то быстро и сильно толкнул в спину. Он полетел вперед и уткнулся головой в мягкий живот охнувшего дяди Андрея.

В то же мгновение дверь захлопнулась, и наступила полная темнота.

– Ничего! – успокаивающим тоном сказал Григорий Иванович.
– Сейчас мы ее откроем.

Но дверь не поддалась. Даже после того, как на помощь Григорию Ивановичу пришел дядя Андрей, показалась лишь узенькая полоска света. Кто-то явно придерживал ее снаружи.

– Скорее!
– с натугой хрипел этот «кто-то» - Подтаскивай сюда бочку с водой… И бревно это тоже тащи! Подпирай им дверь! Вот так! Так! Все, попались, голубчики!