Алекс Вингерфельдт нахмурился и отсчитал приличную сумму денег из своего кошелька. «Откуда у него такие деньги, если мы сейчас на грани дефолта?!» - мысленно удивился Гай. Изобретатель отсчитал довольно приличную сумму из кошелька, закрыл его, ещё раз неторопливо пересчитал деньги и положил их на стол. Затем искоса взглянул на стоящего Гая Гезенфорда, хитро ухмыльнулся из-под густых усов:

 - Это последние сбережения. И то, не мои. Взятые в долг. Завтра я помирюсь с Бариджальдом. Да.

 - Кто спонсор? – поинтересовался лишь Гай.

 - Витус.

 - М? У меня появились конкуренты? – ещё больше расширил глаза Гезенфорд, а Нерст и Вингерфельдт громко рассмеялись.

 … В маленьком магазине часов в это время мерно посапывал Бариджальд, ещё ничего не зная об этом разговоре. И это был сон спокойного человека.

 - И вот к столу подходит величайший игрок двадцатого столетия. Итак, вот он гордо вышагивает. Обратите все внимание на его сосредоточенный взгляд и гордую походку победителя! Вот он прищуривается, выясняет расположение шаров. Бесспорно, это один из сильнейших игроков. Так… Он прицеливается. Он не тратит много времени на удар, быстро подсчитывая в уме траекторию. О да, он обладает хорошим воображением! Его соломенные волосы от волнения сброшены на бок, но он думает о внешности в последнюю очередь. Вот все затаили дыхание. Кий заносится для удара, звучит барабанная дробь, и…

 - Гай, ты с кем разговариваешь?

 -… Удар срывается по техническим причинам.

 Гезенфорд замер с кием наготове. Перед ним стоял посмеивающийся Надькевич, с очередной колбой в руке. Он потряс ей, и жидкость всколыхнулась там, забурлила. Он слегка усмехнулся. Гай всё-таки забил шар, всё ещё негодуя, что его застали в такой позе – по-пластунски лежащего на бильярдном столе и комментирующего свои удары.

 - Ты чего пугаешь дядю Гезенфорда?

 - Потому что парня Надькевича пугает дядя Вингерфельдт.

 - Ну, он это зря, - Гай нахмурил брови. – В последнее время он всех подряд пугает. Это ведь далеко не хорошо…

 - Ты знаешь, тут ведь и бильярдная поблизости открылась. Официальная.

 - А денег сколько там берут? Небось как с американского президента, а?

 Надькевич усмехнулся во весь рот и поставил колбу на стол. К несчастью, не вовремя. Гай готовился забивать следующий шар, и его траектория как раз должна была пересечься с траекторией стоящей колбы. Он поморщился и затаил дыхание, не зная, что делать, затем рванулся вперёд. В последний миг он ухватил колбу и вырвал её прямо из-под шара, а последний скатился в лузу.

 - И господин Гезенфорд с удивительным для себя мастерством ловит падающую колбу и забивает шар. О да, это восхитительный игрок нынешнего столетия! Посмотрите: на его лице нет даже тени смущения, что говорит о его высоком мастерстве.

 - Веснушечкин, рано или поздно ты взорвёшь, разрушишь, расколешь, разрежешь, зальёшь весь земной шар своими выходками. Так, что тут у нас? Ртуть?! Матка бозка!!!

 - Ты ещё и польский знаешь?

 - С тобой выучишь и язык африканского племени какого-нибудь Зимбабве. Уж ртуть-то тебе зачем? Или ты профессиональный наёмный убийца, работающий на господина Читтера? Ты решил поодиночке прикончить ведущих специалистов и предпринимателей мира? И начал с Вингерфельдта? А?! Всё, я тебя раскусил!

 - Но на это у меня имеется свой аргумент! – и Надькевич извлёк из кармана брюк... Нет, не пистолет! Шоколадку.

 - О, нет! Моя жизнь кончена! Ах, и для потомков я останусь лишь метеором… Всё, я ничего не успел добиться в этой жизни! Нет! Нет! Нет! Исполните мою последнюю… с конца просьбу: дайте сыграть последний разок в снукер.

 - Тогда идём, куда скажу.

 Когда они выходили из кабинета, им на пути попался Нерст, лицо которого частично скрывала шляпа. Гай молча проводил Академика, а затем поспешил шепнуть Морицу:

 - Вот они там, у Читтера, все такие – в шляпах ходят. Сразу видно – подозрительная личность!

 Гай даже кий убирать не стал, а вместе с ним, и Надькевичем под мышкой, пошёл вместе с вперёд, куда его повели. Гезенфорд пребывал в весёлом расположении духа, нутром чувствуя, что день этот точно за зря не пройдёт. В любом случае, сидеть в четырёх стенах – далеко не самый лучший вариант развития дел. Он так и шёл по улице с кием наперевес, и чему-то мысленно про себя усмехаясь, в то время как Надькевич, вместо путеводителя, таскал его от улицы к улице.

 Наконец они свернули в последний раз, и Гаю пришлось резко затормозить – прямо в спину Морицу, который чуть не упал от такого толчка. Гезенфорд поспешил хмуро заметить:

 - Увы, у меня не такая тормозная система, какую например, выдумал Джордж Вестингауз, так что не надо жаловаться, что я отдавил тебе все ноги – сам виноват.

 - Никакой ласки от тебя не дождёшься!

 - Я думаю, горностай тебя вполне устроит. Так мы пришли?

 Мориц коротко кивнул, после чего кивнул на здание с ярко разукрашенной вывеской. Гай невольно про себя удивился, что не заметил его ранее, до этого момента – ведь он каждый день проходил этой улицей. Услышав ворчание за своей спиной, Гезенфорд понял, что Надькевичу не терпится войти в здание, и его безумно злят обдуманные и несколько медлительные действия этого молодого парня с кием. Кстати о кие. Люди эту странную парочку из-за подобного атрибута как-то сразу обходили стороной, но Гай поспешил оправдаться (правда, кроме Морица его больше никто не слышал): «Да не уж-то я чужим кием буду шары забивать. Мой – самодельный, качественный, а там подсунут чёрти чего, играй называется!»