- Бьёт барабанная дробь… Та-да-ам!

 Она отворила ещё одну дверь, легко ей, однако поддавшуюся, и они оказались над балконом театрального зала. И вот тогда удивлению Николаса не было совсем предела. Он с удивлением озирался вокруг, не в силах поверить своим глазам. Меж тем Драгутина продолжила свою экскурсию:

 - Отсюда можно спуститься и ниже, в сам театральный зал, не имея, однако, ни билета за душой.

 - Ах, вот оно как всё происходило! – рассмеялся Николас.

 - И не подумайте! Я вовсе не собираюсь занимать чужие места. Хотя, бывает, иногда спускаюсь ниже. Отсюда я просмотрела все концерты и представления, за которые люди громадные деньги готовы были отдать…

 - Это восхитительно! Но неужели здесь жил кто-то раньше вас?

 - Раньше да, говорят кто-то жил. А сейчас это крыло полностью заброшено. Я узнала о нём у оной из своих знакомых. С тех пор и решила перебраться сюда. А голубятню не я разводила – она была здесь уже задолго до меня… Времена менялись, и труппы актёров тоже. Состав переменился, и никто не имеет понятия о существовании этого места, да и я стараюсь не выделяться. Вот и вся моя тайна, господин Фарейда.

 Николасу осталось лишь поаплодировать, тем самым подтвердив, что этот случай полностью удивил его и поразил до глубины души, как и обещала Драгутина. Она сдержала своё обещание. И сербу оставалось лишь удивляться этой женщине, которая и в старость продолжала жить, словно была бы молодой, с улыбкой смотря на жизнь. Надо было иметь невероятную силу воли, тягу к жизни, чтобы несмотря на все те лишения, что произошли с ней, смотреть таким образом сквозь пальцы, и не придавая им особенно никакого значения, живя настоящим.

 «Будет ли у меня такая старость?»

 Будет, но далеко не такая, да и не мог он ещё предположить того, что его ждёт через много-много лет на другом краю света… Поэтому он продолжал жить каждой секундой. Не для себя – единственно лишь для людей.

 В эти дни случился довольно примечательный случай в Карловом Университете. Они со Сцигетти, спокойно прогуливались по университетским коридорам, оба держа под мышками солидную стопку тетрадей и книг. Тогда-то итальянец и рискнул начать разговор со своим другом, который был выше его на голову – по коридору шли лилипут и Гулливер:

 - Ты знаешь, друже, - он перехватил манеру от дружков Николаса вставлять подобные сербские слова – как-никак пример Гая и его команды действовал просто заразительно! – Сегодня к нам приезжает никто иной, как один высокопоставленный гость. Он типо к нам учится едет, но уж между нами-то говоря, признаемся, что какая там учёба с подобным высоким положением.

 - Шишка то есть, - Николас на миг остановился у подоконника, чтобы поудобнее взять связку свесок (тетрадь по-сербски - свеска). Кто-то чуть подальше крикнул:

 - Сюда! Сюда несите.

 Там стояла какая-то молоденькая учительница в очках и с приветливым лицом.

 - Это наш учитель музыки. Мужчин на эту роль не смогли взять – слишком грубые пальцы. А она на всю Чехию знаменита своими музыкальными выступлениями. Говорят, она не имеет абсолютно никакого образования. Просто дано от природы, получается, это умение. И так всегда. Кому какой талант дан.

 - Ну и какой же достался тебе?

 - Похоже, я остался обделённым! Видать, кто-то выкинул меня из очереди за получением талантов.

 - Вставай за мной, меня уж точно не выкинут – не достанут, - усмехнулся Николас.

 - Да уж, на твою спину никто не попрёт – она как булыжник – ка-мен-на-я!

 Они подошли к учительнице, и Николас невольно обратил внимание на симпатичность этой молодой особы, но Сцигетти как-то больше заметил это, что и поспешил подметить, благо язык у него вперёд его самого родился:

 - Как вы сегодня прекрасно выглядите! Оставайтесь с нами! Александр Вингерфельдт никого в обиду не даст, так что. Я думаю, своей красотой вы будете освещать нам путь к зёрнам науки…

 - Ой, да что вы… - засмущалась учительница. Николас взвесил ещё раз в руке свою ношу, скромно намекая на неё. Она словно бы спохватилась. – Ой, совсем забыла, извините меня, господи! Кладите вот сюда, на стол. Уж тут-то мы сами управимся.

 Серб послушно поставил свою ношу на стол, в отличие от Сцигетти, который на вихре эмоций с размаху впечатал её в стол – и тот устоял лишь чудом, но устоял же! Учительница тихонько захихикала, но это ни произвело на итальянца никакого впечатления, и тот поскорее вывел прочь своего друга, который из-за низкой высоты дверного проёма чуть не повторил свой подвиг у Драгутины в доме.

 Сцигетти, с опаской оглянувшись назад, поспешил произнести, смотря на решительное лицо своего друга Николаса:

 - А она ведь симпатичная… Думаю. Мы её уроки будем посещать с удовольствием. Так, на чём я остановился?

 - На учительнице по музыке? – удивился краткосрочной памяти Сцигетти серб.

 - Не, не, раньше… Ах да! Эта шишка обещала приехать к нам вот-вот. Некоторые источники заявляют, что это может случиться как раз сегодня. Представляешь, как мы удачно можем попасть?