– Гони свою косметичку, быстренько! И пакетик.

– Какой еще пакетик? – Я машинально нащупала на диване свою сумку.

– Обыкновенный, целлофановый. Я знаю, у тебя вечно их полно в сумке.

Я поджала губы.

– Полина, может, все-таки объяснишь, в чем дело? Что ты там нашла на ковре?

– Честно говоря, еще сама не знаю. Но это может нам пригодиться.

– Да что «это», что?!

– Не мешай. Лучше займись своим делом: обнюхай квартиру. Может, учуешь флюиды киллера, или найдешь клочок его ауры… Впрочем, нет: лучше стой на месте, а то наставишь везде своих пальчиков!

Одновременно с этой убийственно насмешливой речью сестра вытащила из моего любимого косметического набора мягкую кисточку для нанесения румян, опустилась на колени и этой самой кисточкой стала собирать в пакетик красноватую пыль с ковра. Когда она закончила, вид у Полины Андреевны был такой значительный, точно в нее вселился дух Шерлока Холмса.

– Вот! – Она щелкнула пальцем по пакетику с «вещдоком». – Ты спрашиваешь, что это? Я очень надеюсь, моя дорогая сестренка, что в этом пакетике – след убийцы!

– Что-о?!

– Впрочем, может быть, это самая обыкновенная лажа. А теперь нам пора отсюда сматываться, и поскорее! Но прежде чем мы уйдем, ты должна вспомнить, к чему прикасалась в этой квартире, и все аккуратненько протереть. Вот тебе платок, действуй. Свои отпечатки я уже уничтожила.

Задание не было таким уж трудным, поэтому я покончила с ним в два счета. Ведь с той самой минуты, как Полина отважно углубилась в квартиру Бабанского, и до того момента, когда я лишилась чувств, я практически ничего здесь не трогала! Сначала стояла столбом в дверях, принюхиваясь и прислушиваясь к стуку собственного сердца, потом, все так же сжавшись в комочек от страха, сделала несколько шагов вперед – вот и все.

Этот странный, смутно знакомый запах, который я почуяла, едва переступив порог… Только он и волновал меня, пока я не увидела труп и не отключилась.

– Что ты все нюхаешь? – прошипела сестра над самым моим ухом.

– Как – что? Да ведь ты сама просила меня принюхаться к флюидам убийцы, вот я и стараюсь!

– Ах, вот оно что. Ну, если ты серьезно – тогда тебе стоит понюхать в туалете. Я думаю, именно там скрывался этот гад, пока мы с тобой не освободили ему путь к отступлению.

Услышав о том, что безжалостный преступник находился в квартире одновременно с нами, я опять почувствовала непреодолимое желание упасть в обморок. Но, видимо, это происходило со мной так часто за последнее время, что у меня уже начал вырабатываться иммунитет! Поэтому я мужественно осталась в сознании и даже, по совету Полины, носом «взяла пробы воздуха» в туалете.

Боже мой! Как только я открыла дверцу, этот пряный аромат, который все время не давал мне покоя, стал таким осязаемым, что у меня закружилась голова, и в сердце кольнуло. Нет, этого не может быть…

– Поля, ты что-нибудь слышишь?

– Конечно: вода журчит! Слушай, пойдем отсюда, пока не засыпались! Хороши мы будем, если…

– Да нет, я не об этом! Чувствуешь, чем пахнет?

– Да ерунда: освежитель какой-то. А ты что учуяла, «нюхач»?

– Нет, ничего: показалось…

– А мне вот кажется, если мы с тобой через две минуты отсюда не испаримся, то дело может запахнуть керосином, сестренка! Мы и так слишком долго проторчали на месте преступления.

Это была истинная правда. И все же: бросать убитого одного, не исполнив перед ним последний долг… Это было как-то совсем уж не по-христиански! Я сказала Полине, что надо хотя бы закрыть глаза покойнику, но она лишь выразительно покрутила пальцем у виска.

Когда, покинув, наконец, «нехорошую квартирку», где трупы лежат, мы обе оказались в машине, – знаете, какая была первая фраза моей дорогой сестренки?

– Какое счастье, что у тебя вовремя отлетел этот чертов каблук! Представляю, как ты топала бы по лестнице в своих «кандалах»: всех жильцов перебудила бы!

– А ты… Что бы ты делала без моей сумки, которую советовала не брать с собой? – нашлась я. – Без моей кисточки для румян и без моего пакетика, а?

– В самом деле: что? Наверное, упала бы тоже в обморок!

Мы с Полиной переглянулись и вдруг, сами того не ожидая, захихикали. Потом все громче, все безудержней… Машина неслась по пустынным ночным улицам Алтынки, а в ней как ненормальные хохотали две дурочки. Наверное, случайные прохожие – если они нас видели – глядели нам вслед и тоже крутили пальцами, показывая, что у девочек не все дома.

Боже мой, конечно, это был нервный шок! Стресс, наконец-то вырвавшийся наружу. Очень скоро мой смех сменился судорожными всхлипами, а потом – бурными рыданиями. Меня всю трясло и выворачивало наизнанку, бросало то в холод, то в жар…