Голос Марии прозвучал ровно и безжизненно. Облокотясь о поручень, она стояла на пассажирской палубе теплохода «Карпентария» и, не обращая внимания на холодный ночной ветер, пристально смотрела невидящими глазами на то, как огромные портовые краны грузят вагоны на судно.

Она вздрогнула, когда поверх ее руки легла чужая рука и чей-то лукавый голос спросил:

— Так кто тут влюблен и в.чью жену?

Мария обернулась и увидела Генри Ринфилда. На его худом умном лице, которое в свете прожекторов казалось белым, как мел, сияла улыбка.

— Вы могли хотя бы кашлянуть, — упрекнула его Мария. — Нельзя так пугать людей.

— Извините. Но даже если бы на мне были кованые сапоги, вы бы меня все равно не услышали из-за грохота этих проклятых кранов. Ну так кто и в кого влюблен?

— О чем это вы говорите?

— О любви, — терпеливо повторил Генри. — Вы что-то говорили об этом, когда я подошел.

— В самом деле? — рассеянно спросила девушка. — Ничего удивительного. Моя сестра говорит, что я часто разговариваю во сне. Наверное, я спала стоя. Вы не знаете, что Фрейд говорит о подобных сдвигах?

— Увы, не знаю. Это упущение с моей стороны. А что вы вообще здесь делаете? Холодно, да и дождь начинается. — Он уже потерял интерес к случайно подслушанной фразе.

Мария поежилась.

— Предавалась мечтам, наверное. И правда холодно.

— Пойдемте внутрь. Здесь есть прелестный старомодный бар. Там уютно и тепло. Бренди поможет вам согреться.

— Постель согреет меня еще лучше. Я слишком долго здесь простояла.

— Вы же не откажетесь выпить рюмочку на ночь с последним из рода Ринфилдов?

— Ни в коем случае! — засмеялась Мария и приняла протянутую руку. — Проводите меня.

В большой гостиной (ее едва ли можно было назвать баром) были глубокие зеленые кожаные кресла, медные столики, внимательные стюарды и великолепное бренди. Мария выпила одну рюмку, Генри — три, и после третьей в глазах у племянника директора, который определенно не умел пить, появилось явное, хотя и по-джентльменски сдержанное вожделение. Он взял девушку за руку, но ему хотелось чего-то большего.

Мария посмотрела на руку Генри.

— Это несправедливо, — заявила она. — Женщине, если она обручена или замужем, полагается носить кольцо. От мужчины ничего подобного не требуется. Мне кажется, это неправильно.

— Мне тоже так кажется, — сказал Генри. Если бы Мария сейчас предложила ему носить на шее колокольчик, он и с этим бы согласился.

— В таком случае, где ваше кольцо?

— Мое?

— Ну да. Сесили наверняка носит кольцо. Ваша невеста, если помните. Зеленоглазая девушка из Брин-Мор. Вы ведь не забыли о ней?

Алкоголь мгновенно выветрился из головы Генри.

— Вы наводили обо мне справки?

— В этом не было необходимости. Вы забыли, что я провожу пару часов в день с вашим дядей. Своих детей у него нет, так что племянники и племянницы — свет его очей. — Девушка взяла сумочку и встала. — Спасибо за бренди. Спокойной ночи, и приятных сновидений. Надеюсь, вам приснится ваша невеста.

Генри проводил Марию унылым взглядом.

Минут через пять после того, как Мария легла в постель, в дверь ее каюты постучали. Она отозвалась:

— Входите, не заперто!

Вошел Бруно и закрыл за собой дверь.

— А должно быть заперто. Когда вокруг бродят такие типы, как я и Генри…

— Генри?

— Я только что видел, как он заказал двойную порцию бренди. Парень смахивал на Ромео, который вдруг обнаружил, что пел серенады не под тем балконом. Миленькая у вас каюта.

— Неужели вы пришли в столь поздний час, чтобы обсудить интерьер?

— Вы заказывали именно это помещение?

— Странный вопрос! Вообще-то нет. Стюард, очень милый старик, предложил мне на выбор семь или восемь кают, и я выбрала эту.

— Понравился интерьер, да?

— Бруно, зачем вы пришли?

— Наверное, чтобы пожелать вам спокойной ночи. — Бруно неожиданно сел рядом с девушкой, обнял ее за плечи и прижал к себе. — И чтобы извиниться за то, что нарычал на вас в ресторане. Я все объясню вам позже, по пути домой. — Он так же стремительно поднялся на ноги, приказал: — Заприте дверь! — и вышел.

Мария смотрела ему вслед в полном изумлении.

«Карпентария» была большим судном (водоизмещением свыше тридцати тысяч тонн) и строилась с таким расчетом, что при необходимости ее было несложно переоборудовать для перевозки контейнеров. На ее борту могли разместиться около двухсот пассажиров, хотя и не с таким комфортом, как на трансатлантическом лайнере. Сейчас два ее передних трюма вмещали двадцать вагонов циркового поезда, животных и членов поездной бригады, а содержимое еще двенадцати вагонов было выгружено на причал и аккуратно размещено в трюме. Железнодорожные платформы были надежно закреплены на носу судна. В Италии цирк ожидали недостающие пустые вагоны и мощный локомотив, которому предстояло вести состав через горные районы Центральной Европы.