Третьим объектом обсуждения стали два таинственных события. Прежде всего, появление патрульных, которые очень тщательно охраняли по ночам спальные вагоны поезда. В угрозы сотрудникам цирка, сделанные некими неизвестными, никто всерьез не верил, но другого повода для охраны не находилось. Потом случилось совершенно непонятное происшествие с двумя подозрительными электриками, которые пришли проверить электрическую проводку. Они уже почти закончили свою работу, когда у кого-то появились сомнения на их счет и была вызвана полиция. Электриков не знал никто, кроме Харпера, поэтому их продержали в заключении целых пять минут. За это время один из «электриков» успел позвонить адмиралу и доложить, что в спальных вагонах цирка жучков не обнаружено.

Последней, но, несомненно, самой увлекательной темой для разговоров были Бруно и Мария. К досаде Генри, которому приходилось бороться со своей совестью, этих двоих все чаще видели вместе, и они даже не пытались скрывать, что их тянет друг к другу. На растущие взаимные симпатии этой пары люди реагировали по-разному. Некоторых забавляло, что непробиваемая броня Бруно наконец-то дала трещину. Другие испытывали зависть: мужчины завидовали Бруно, потому что он без видимых усилий привлек внимание девушки, которая вежливо, но решительно пресекала любые другие попытки ухаживания; а женщины завидовали Марии, потому что Бруно был одним из самых видных холостяков в цирке и долгое время игнорировал любые другие знаки внимания. Третьи радовались за него (и это несмотря на то, что в цирке у Бруно было только трое близких друзей — Кан Дан, Мануэло и Робак), потому что все знали: с тех пор, как погибла его жена, Бруно стал печальным, одиноким и замкнутым и не обращал внимания на женщин. Большинство же окружающих считали вполне естественным и даже неизбежным то, что суперзвезда цирка сойдется с самой красивой молодой женщиной из множества привлекательных молодых женщин цирка.

На самом деле лишь после последнего представления в последний вечер пребывания цирка в городе Бруно довольно неуверенно предложил девушке посмотреть его апартаменты в поезде. Мария приняла предложение с совершенно спокойным видом, и он провел ее по подъездным путям и помог подняться по крутым ступенькам в конце вагона.

Бруно занимал роскошную отдельную квартиру, состоящую из гостиной, кухни-столовой, спальни и ванной комнаты (где, кроме всего прочего, была вделанная в пол ванна). Когда Мария после осмотра вернулась в гостиную, у нее был ошеломленный вид.

Бруно сказал:

— Как мне стало известно, напиток, который я обычно смешиваю для себя, американцы называют мартини. Я позволяю себе выпить лишь после окончания гастролей в очередном городе. Алкоголь и трапеция несовместимы. Вы не составите мне компанию?

— С удовольствием. Должна сказать, у вас здесь шикарно. Не хватает только жены, которая разделила бы с вами все это.

Бруно достал лед.

— Это что, предложение?

— Вовсе нет. Просто ваша квартира великовата для одного человека.

— Мистер Ринфилд очень добр ко мне.

— Не думаю, что он что-нибудь теряет на своей доброте, — сухо заметила девушка. — У кого-нибудь еще есть такие удобства?

— Я как-то не интересовался…

— Бруно!

— Вы правы, больше ни у кого.

— Во всяком случае, не у меня. Мое купе напоминает телефонную будку в горизонтальном положении. Впрочем, я понимаю, что между секретарем директора и суперзвездой огромная пропасть.

— Так оно и есть.

— Ох уж эти мужчины! Сама скромность!

— Поднимитесь со мной под купол, на трапецию, с завязанными глазами — и вы почувствуете разницу.

Мария вздрогнула почти непритворно.

— Да я даже на стуле не могу стоять, не чувствуя головокружения! Правда-правда. Вы заслужили ваш дворец. Что ж, надеюсь, мне всегда можно будет прийти полюбоваться вашими чертогами.

Бруно подал ей напиток.

— Я буду класть перед дверью специальный пригласительный коврик для вас.

— Спасибо. — Мария подняла бокал. — За наш первый вечер наедине! Мы ведь должны влюбиться друг в друга. Как по-вашему, что думают о нас сейчас ваши коллеги?

— Не могу отвечать за других. Лично мне сейчас хорошо. — Бруно посмотрел на поджатые губы девушки и поспешно добавил: — Вернее, нам сейчас хорошо. Очевидно, именно это думают в данный момент другие. Не менее сотни людей знают, что вы здесь, со мной. Вам не полагается застенчиво покраснеть?

— Нет.

— Увы, это утерянное искусство. Однако вряд ли вы пришли сюда только ради моих прекрасных глаз. Вы должны мне что-то сказать?

— Вообще-то, нет. Если помните, это вы меня пригласили, — улыбнулась Мария. — Интересно, зачем?

— Чтобы довести нашу игру до совершенства.

Мария перестала улыбаться и поставила бокал. Бруно быстро наклонился и коснулся ее руки:

— Не будьте дурочкой, Мария!

Девушка неуверенно посмотрела на него, улыбнулась и снова взяла бокал.

— Скажите, что и как я должен буду делать по прибытии в Крау?

— Это знает только доктор Харпер, но он еще не готов к разговору с вами. Мне кажется, он расскажет об этом вам — то есть нам — либо по пути через океан, либо уже в Европе. Но две вещи он все же сообщил мне сегодня утром…